— Они сами разбегутся, — пообещал я.
— Ага, так я тебе и поверил…
В этот момент взломщик резко отнял руки от терминала и выдал довольный клич бывалого самбиста:
— Уаткнул!
— Ну, наконец-то, — я подскочил к нему, оставив Ирбиса отстреливаться в одиночестве. — Дай мне громкую связь по зоне.
Минос вернув руки на прежнее место, кивнул в сторону закреплённого в пазу микрофона, прямо напротив операторского кресла.
— Говорит исполняющий обязанности коменданта всея Фермы сержант Измайлов! — весело крикнул я в диафрагму. — Товарищи заключённые, приношу свои поздравления — отныне ваша судьба зависит только от вас, хватайте удачу за хвост, пока не улетела!
Я отстранился от микрофона и приказал взломщику:
— Открыть все камеры.
— Так точно, мой командыр! — весело отозвался Минос, хотя у самого от напряжения из носа заструилась тёмная струйка крови. — Готово!
— Эй, какого чёрта?! — возмутился Ирбис отпрянув за порог от очередной очереди. — Ты что творишь? Уговор был освободить только наших людей!
— А мне кажется, что каждый заслуживает шанс, — невозмутимо парировал я. — Да и охрана перестанет нас донимать.
— Смотри, за эти твои фокусы ответишь лично перед Крежнем! — блондин повернулся к взломщику. — А ты, хренов освободитель угнетённых, не забудь вырубить видеонаблюдение.
Как бы он не бесился, а мой расчёт сработал — выстрелы в коридоре разом стихли, как отрезало, а по всему зданию начал набирать обороты многоголосый радостный ор, в определённый момент заглушивший даже сирену.
— Эх, опять власть меняется…
Я принялся стаскивать с себя ставший бесполезным комбинезон. Лучше теперь в таком прикиде снаружи не показываться — не успеешь ничего объяснить, как тебя на клочки разорвут.
Мы вышли в коридор спустя минуту, когда Ирбис убедился, что там стало действительно безопасно. На ребристом полу остались лишь трупы, ставшие жертвами перестрелки — некоторые пострадали от инъкторов во время штурма и были безжалостно добиты спящими. Вот и одежда нашлась, пусть немного и в крови, да я не из брезгливых.
Блондин осмотрел несколько тел, пока я переодевался, и раздражённо махнул рукой. Ну, надо было внутрь затаскивать, сам виноват.
Затем наша дружная троица зашагала вперёд по направлению к общей зоне, бурлившей кипящим котлом. Вот он наш русский бунт, бессмысленный и беспощадный.
На пандусах яблоку негде было упасть, везде носились люди в больничных пижамах, добивавшие деморализованные остатки охраны. Повсюду царил дикий гвалт и неразбериха, в которой группа человек в сорок, обступившая задумчивого Креженя, выглядела островком стабильности в этом море хаоса.