Неман разделил противников. На левом его берегу осталась армия Наполеона (до 200 тыс. чел.), одушевленная победой при Фридланде, грозная, готовая к продолжению войны, на правом берегу – русская, чью малочисленность удачно скрывали лесистые пространства. Главнокомандующий со штабом расположился в селении Амт-Баублебен, пехота и регулярная кавалерия – между Погегеном и Вилькишкеном, гвардия – в Бенникайтене, все казачье войско – на заливных лугах у Немана, напротив сожженного моста. Но тогда еще никто не знал, что франко-прусско-русская война 1806–1807 гг. уже закончена. Сначала, 10 июня 1807 года, было заключено перемирие, затем – мир, названный впоследствии Тильзитским.
Император Александр I и Наполеон впервые встретились в павильоне, построенном на плоту на реке Неман, 13 июня. Можно только догадываться, какие чувства обуревали при этом Александра Павловича, хотя, по свидетельствам очевидцев, внешне он был совершенно спокоен. «Корсиканец Боунапарте», которого в православных церквях уже тогда называли «антихристом» был для него «счастья баловень безродный». Два года назад, в 1805-м, при Аустерлице его войска наголову разгромили союзников, и Александр Павлович, бросив армию, ускакал в Петербург. Десять дней назад, при Фридланде, русские снова потерпели поражение, но бежать было некуда: наполеоновская армада теперь стояла у границ России. Сейчас император должен был не допустить предполагаемого вторжения. И он сделал это.
По предложению Наполеона Тильзит был объявлен нейтральным. Александр переехал туда 14-го июня 1807 года. В город были введены для занятия караулов батальон французской гвардии и первый батальон лейб-гвардии Преображенского полка, а для конвоя царя – полуэскадрон Кавалергардского полка. Оба императора жили недалеко друг от друга, часто встречались, вместе обедали и инспектировали свои войска.
В течение этих дней полки арьергарда, расположенные у деревни Шаакен и вдоль дороги, ведущей из Амт-Баублебена в Вилькишен, приводили себя в порядок. Солдаты латали и чистили мундиры, стирали в водах Немана белье, косили на его заливных лугах траву для своих отощавших от усиленных переходов лошадей, так как ни соломы, ни овса у Тильзита интендантство вдоволь не заготовило.
День царского смотра настал.
«Раздались командные слова, полки выровнялись, заиграли в трубы, и мы преклонили пики несущемуся к нам на прекрасной лошади в сопровождении многочисленной свиты обожаемому царю нашему! – пишет Дурова. – Государь наш красавец, в цвете лет; кротость и милое сердце изображаются в больших голубых глазах его, величие души в благородных чертах и необыкновенная приятность на румяных устах его! На миловидном лице молодого царя нашего рисуется вместе с выражением благости какая-то девическая застенчивость. Государь проехал шагом мимо всего фронта нашего; он смотрел на солдат с состраданием и задумчивостью. Ах, верно отеческое сердце его обливалось кровью при воспоминании последнего сражения. Много пало войска нашего на полях Фридландских!»