– Эй, что у вас там? – крикнул охранник, ударив по решётке дубинкой. Внутри заметались, прячась по углам. Раздался жалобный визгливый плач. – Я спрашиваю, что там? А, проклятые! А ну отвечай!
Он схватил за волосы девушку, старавшуюся прошмыгнуть мимо. Она была совсем молоденькой, лет шестнадцати. Вскрикнув, она повисла на его руке, тщетно стараясь высвободиться.
– Прекрати орать! – тюремщик хорошенько встряхнул её. – Говори, в чём дело?!
– Там Рыжая родила! Ой, ой! Дитё. Ааа! Отпусти!
– Чего? – у стражника по спине пополз неприятный, первобытный мороз, и он досадливо отшвырнул девушку. Та, всхлипывая, быстро поползла в спасительную темноту.
Перебрав ключи, он открыл тяжело поддавшийся замок и шагнул в камеру. Вокруг зашипел змеиный клубок.
– Кто сунется к двери – все кости переломаю, ясно?! – рявкнул он разъярённо, со всей силы треснув дубинкой по решётке. Та глухо задребезжала, напоминая удар колокола. Вокруг всё затихло.
Темница была небольшая. Сделав пять или шесть шагов, стражник остановился, не решаясь подойти ближе. Тут в углу, на соломе, которая была собрана со всей камеры, лежала на спине женщина. Юбка её была бесстыдно задрана, грудь тяжело, облегчённо вздымалась, к себе она прижимала что-то маленькое, сморщенное, красное, всхлипывающее. Рыжие волосы женщины были размётаны по каменному полу.
Охранник был не в силах сделать больше и шага. Незримая, могущественная сила удерживала его. Как и любой мужчина, столкнувшийся с таинством рождения, он не мог заставить себя приблизиться. В такие моменты кажется, что врата, открывшиеся, чтобы впустить в мир новую жизнь, могут захлопнуться, забрав с собой того, кто не успел отскочить.
Но тут раздался пронзительный, полный негодования детский крик, и тюремщик будто пришёл в себя.
– Проклятая! – крикнул он, делая шаг вперёд. – Не хватало нам тут ещё твоего ублюдка!
Женщина, распахнув глаза, вдруг приподнялась с пола, прижимая ребёнка к груди. Она вжалась в стену, глядя на охранника безумными, горящими глазами. Этот взгляд, отчаянный и умоляющий, даже грозящий, заставил его приостановиться. Ему вдруг вспомнилась мать, далёкая картина, когда та, в муках, родила ему сестру…
– Не тронь, – прошептали губы женщины, налитые, кроваво красные от укусов. Она прижимала к себе вздрагивающего малютку.
Рассвирепев, тюремщик только открыл было рот, но тут его взгляд упал на спинку ребёнка, которая теперь была ему хорошо видна…
– Это ещё что? – проговорил он удивлённо, почти брезгливо, сощуриваясь. Женщина прикрыла дитя одеждой, продолжая сверлить мужчину горящими глазами.