— Вот слушай, Борис, — нарушил повисшее в машине получасовое молчание я, решив поделиться своими мыслями с другом. — Был такой случай: в одной деревне скупали грибы: приезжала машина, люди ставили весы, и платили за каждый принесённый килограмм грибов деньги. И вся деревня ходила в лес. И по краям леса уже можно было не ходить — всё вытоптали; много грибов приносили лишь те — кто уходил в чащи и лесные дали, самые сильные и выносливые. И случилось так, что одним из таких людей стал мой знакомый — товарищ, мы вместе помогали баню строить другу, там, на стройке, и познакомились. Звали его Вадим, и по сей день зовут наверно; в общем, был этот Вадим самым удачливым грибником, приносил больше всех, с каждым разом всё сильнее удивляя приёмщиков. На него даже ставки делали:
«Так, сколько у тебя? А, девять килограмм? Много? — Да нет, вот Вадим придёт — у того действительно много будет! Давай на полтинник замажем, что больше твоего принесёт?» — спорили приёмщики, в ожидании своего постоянного клиента.
И приносил, тридцать два килограмма лесного «мяса» однажды приволок, и как дотащил только?! Слагали о нем легенды приёмщики, завистники подозревали его в чёрной магии, а друзья считали его просто очень сильным по жизни мужиком. А где он ходит, в каких местах грибы ищет — он не говорил никому, всегда ходил один. За ним даже следить пытались — но всё было тщетно, через километр, два — его следы терялись и люди возвращались обратно, боясь заблудиться. Вот он мне и рассказывает случай:
«Иду по лесу, чащу преодолел, а за чащей лесок реденький, чистенький. Чаща — как барьер, через который не всякий пройдёт. А в леске том грибов видимо-невидимо, всё жёлтое, только успевай срезать. Срезал не все, только те грибы, которые через день-другой завянут и засохнут. Молоденькие «лисички» оставлял, и так с лихвой хватало. А к следующему разу они уже вырастали, в своё время пуская потомство, и без ущерба лесу, — говорит, — С полными вёдрами всегда выходил…»
— А на хрена кому-то эти «лисички» сдались? — перебил мой рассказ, рассказываемый от лица Вадима, Левинц. — Понимаю Белые там, Поддубовик, Подосиновики, Подберёзовики на худой конец, но «лисички» кому сдались? — пытался нащупать фальшь в моём рассказе Борис.
— «Лисички» любят в Европе. У нас их чистят, моют, солят-парят, консервируют и в Европу отправляют, а они нам — евро взамен, притом курс очень высокий, эти грибы, как правило, по ресторанам разным расходятся. Ты не перебивай, рассказывает он дальше:
«С полными вёдрами, — говорит, — Всегда выхожу. А тут грибов было очень много, притомился малец, а с собой, — говорит, — Всегда пол литра таскал, за пазухой — ну мало ли что: в болото провалюсь, или же ночевать в лесу придётся. Греться-то чем, когда бабы рядом нет? Заморился в конец ношу тащить, сяду, — говорит, — На пенёк, водки выпью, покурю немного и дальше, с новыми силами пойду. «Допинг» — как это дело в деревне называют. И только сел, и только выпил, грамм сто — не больше, подходит ко мне мужик, ростом с сосну, весь заросший и «острый». Наклоняется так ко мне и говорит: