— Огонь! — прокричал Аскет, и сам первый, выпустил по твари очередь из «Кедра».
Его поддержали и остальные. Но пули не причиняли существенного вреда огромному перепончатому созданию, лишь дырявили на вылет уродливую кожу на крыльях. Из этих рваных дыр тут же брызгала струями знакомая чёрная жижа, забрызгавшая весь пол рядом с кубом. Одно крыло неудачно угодило под перемычку кран-балки, на несколько секунд обездвижив тварь. Этих секунд Наемнику хватило для того чтобы прицелиться, и выпустить гранату из «РПГ». Грохнул взрыв. Помещение заполнила тошнотворная вонь гнилого мяса, разлетевшегося в разные стороны. Поперечный швеллер кран-балки с пронзительным скрипом криво накренился. Тут же за спиной Аскета грохнуло несколько выстрелов из «Сайги», все обернулись и увидели, как в коридор вваливались один за другим зомби — те самые, которых они видели за стеклом «Х-1».
* * *
— Туда! — крикнул Симак, указав пальцем на помещение «КП»[73] под потолком.
Они побежали, спотыкаясь на покрытых скользкой жижей, помостах и лестницах. Замыкал колонну бегущих Беркут — который то и дело останавливался, чтобы выпустить очередь по показавшимся в зале, порождениям ада. Симак добежал до металлической двери первым. Задыхаясь от нехватки кислорода, он судорожно дернул ручку двери, оказавшейся запертой. Наёмник тут же грубо оттолкнул его, и попытался вставить один из ключей в прорезь замочной скважины. Но не один из ключей не подошёл — более того, прорезь имела другую совсем форму, то есть сам ключ должен был быть совершенно другим. Беркут, Левинц и Терех огрызались короткими, прицельными очередями, пытаясь остановить напирающую и казавшуюся бесконечной, вереницу оживших мертвецов. Некоторые из них, сражённые бронебойными пулями и шквалом дроби, падали, перекатываясь через гнутые перила. Другие бесформенными грудами оседали на помостах, и тут же по их телам шли другие, новые солдаты.
— Это конец!.. — сказал Аскет, руки которого дрожали, сжимая опустевший и бесполезный «Кедр».
Перед глазами у Симака появилось лицо Маши, на котором была добрая, нежная улыбка, и ему захотелось просто закрыть глаза и лечь на эти грязные и ржавые прутья арматуры, из которых был сварен пол помостов и лестниц. Он закрыл глаза, его тело охватила теплая нега, а душу — апатия ко всему его окружающему, и к собственной жизни. Ему было хорошо. «Зачем бороться, для чего? — проносились в голове отголоски мыслей, за барьером которых стихала ставшая безразличной суета. — Сколько можно вгрызаться в эту жизнь? Нет, хватит — здесь всё и кончится! Там будет хорошо — там будет Маша, и мы снова будем вместе, и снова будем счастливы…» Но тут безмятежный, расслабляющий образ Маши исчез, и он увидел лицо Алёны, глаза которой были наполнены тревогой, и страхом. Он понял, что не имеет права опускать руки, опускать именно сейчас, когда каждая секунда, каждый миг на вес золота! Ради неё он должен найти выход! Ведь он притащил её сюда, он пообещал ей, что они выйдут! А теперь она ждёт его, она верит в его слово! И он должен его сдержать, он должен найти выход из этого безвыходного положения! Сколько раз он упирался в тупик? — но волею судьбы или случая, он всегда находил выход. Грудь зажгло тупой болью, перед глазами промелькнуло лучащееся добротой лицо старца, которого он видел во сне. «Ключ! Точно! Как же я мог про него забыть! Ведь он может… нет, он точно подойдёт, иначе я бы не нашёл его, и не таскал с собой всё это время! В этом месте ничего не происходит просто так!»