— А вы? — распалясь, продолжал буйствовать начальник, но руками подгребать перестал — понял, что бесполезно. — Что вы делаете в этом новом здании в центре, сутенерская контора, сводники, мать вашу…
— Мы не сводники и не сутенеры, — негромко заговорил Смирнов. В ушах у него еще шумело. — Кроме деятельности по поиску работы или спутника жизни — это, кстати, благородное дело — мы скоро еще займемся производством, которое сохранит здоровье миллионам людей, а нашему городу принесет славу… Дети — да, но… детскому саду наше помещение маловато, а для остальных неужели не найдется в нашем городе других зданий и офисов? Мне кажется, вы преувеличиваете…
Куролесов нехорошо захихикал:
— Я преувеличиваю? Да я недоувеличиваю, и вообще… Да кто ты такой?! Откуда ты взялся?! И откуда ты знаешь мои проблемы?! Все, разговор окончен!
Он вскочил и подошел к книжному шкафу. В наступившей тишине было слышно его тяжелое пыхтение и лай собаки за окном.
Смирнов продолжал сидеть, глядя в пол.
— А Ирина почему уехала? — обернулся к нему Куролесов. Его раздражение требовало выхода. Кленина была ему хорошо известна. Можно сказать, не раз вместе выпивали, вот только до более близкого знакомства дело так и не дошло, Но на этот раз он твердо решил переломить ее упрямство и попробовать на вкус эту «великую искусительницу». Теперь она дамочка разведенная и можно не опасаться, что обманутый муж наймет киллеров…
Смирнов открыл было рот, но Борис Ефимович его перебил:
— Меня боится, что ли? Да у меня девки помоложе и покрасивее ее есть! Да их пруд пруди! — Он начал повышать голос. — И потом, все знают, как она…
— Не орите! — резко поднял голову Смирнов.
Начальство оторопело:
— Чего?
— Вы орете, — твердо сказал Смирнов.
Куролесов внезапно успокоился.
— Это я ору? — сказал он почти тихо, но с такой интонацией, которая не предвещала ничего хорошего. — Это я шепчу! Когда ору, регулировщики движение перекрывают. Они думают, что пожарные машины воют. А дети, между прочим, заиками делаются, когда я ору. Ты понял?!
Этого Андрей стерпеть не мог. Внезапно он бросился к толстяку через стол и рванул его за галстук. Куролесов и глазом не успел моргнуть, как оказался лежащим на собственном письменном столе. Галстук туго обмотался вокруг жирной шеи, решительно перекрывая доступ кислорода в легкие, а выскочка Смирнов уселся сверху, совершенно его парализовав.
— Вот что, Куролесов… — Андрей говорил медленно и задумчиво. — Во-первых, ты орешь.
Поверженный сделал попытку дотянуться до телефона, но Смирнов отбросил аппарат в сторону.