— Во-вторых, — как ни в чем не бывало продолжал он, — ты оскорбляешь женщину.
Куролесов не сдавался. Его правая, свободная рука потянулась к шее обидчика. Андрей рванул эту пухлую руку назад и вверх, что-то противно хрустнуло.
Куролесов захрипел от боли и задергал толстыми короткими ножками. Сейчас он был похож на старого, злого гнома, у которого из-под носа уводят клад, охраняемый веками.
— В-третьих, не смей говорить мне «ты», — Андрей разозлился не на шутку. — А в-четвертых, я никого и ничего не боюсь. И если ты попробуешь навредить мне, я сделаю так, что тебе будет очень и очень плохо! Ты все понял?
На чиновничьем лице отражалась сложная внутренняя борьба. Упрямство мешало Борису Ефимовичу согласиться с тем очевидным фактом, что преимущество сейчас не на его стороне. Но жить хотелось, а туго затянутый на шее галстук в совокупности с грозным тоном Смирнова очень мешал кислороду попадать в легкие.
Он сделал последнюю попытку освободиться и дернул ножками.
— Все понял? — еще раз спросил Смирнов и рванул его за галстук.
Глазки у Куролесова стали закатываться.
— Да! — прохрипел он из последних сил, чувствуя, как все ближе подступают темнота и дурнота. И в этот момент Смирнов отпустил удавку.
Толстяк откатился в сторону и несколько минут приходил в себя, жадно хватая ртом воздух. Боль в легких прошла, зато кольнуло сердце. Он достал из кармана валидол и автоматически засунул в рот таблетку, зло глядя на Смирнова. Тот опять уселся напротив и с любопытством за ним наблюдал.
— Вот, — сказал он насмешливо, — я так и знал! Я давно заметил, что быть злым, амбициозным и завистливым человеком вредно для здоровья!
Он встал и прошелся по кабинету, разглядывая плакаты на стенах. Один призывал граждан проявить гражданскую сознательность и прийти на выборы мэра, а второй напоминал о том, что хлеб — всему голова.
— Скажите, господин Куролесов, что вам нужно? — Андрей обернулся и успел увидеть, как чиновник ухватился за черную телефонную трубку. Он молча подошел и оборвал шнур.
Куролесов затих и беспомощно посмотрел на него.
— Взятку дать? — деловито спросил Андрей, наклонившись к самому его уху. — Любите взятки?
Куролесов продолжал пыхтеть. Сил говорить у него не было.
— Значит, не любите, — резюмировал Смирнов. — А шашлыки на природе тоже не любите? И женщинами тоже не интересуетесь? С ума сойти! Морально устойчивый чиновник, не подверженный пагубному влиянию власти… А мне говорили, что такого не бывает…
Ярко-красный чиновник не видел в ситуации ничего смешного. Подобное с ним происходило впервые. Чтобы в его кабинете командовал кто-то другой… Уму непостижимо!