Сам того не осознавая, он двинулся в сторону кровати и сел рядом. Минут пять прошло просто в рассматривании её, терзаемой очередным монстром или демоном, которого он не видел. Поборов себя, дав волю тому другому человеку, живущему в нем, Макс провел рукой по щеке, стирая слезинки, успокаивая её. Зара открыла глаза и уставилась на него непонимающим взглядом, который хорошо дополнял черный размазавшийся макияж.
— Я не хотела, — прошептала она, как будто прося у него прощения.
— Я верю, — тихо сказал Макс и притянул её в свои объятия, укачивая, как ребенка.
Он просто надеялся, что утром его мозг не вспомнит об этом. А даже если и вспомнит — плевать! Сейчас она ходила по краю пропасти в своих удушающих снах. Она могла сорваться в эту бездну навсегда и исчезнуть без вести. Он не позволит каким-то безликим, а может, даже и очень конкретным, страхам утащить её в страну мрака. Не даст! Макс гладил девушку по голове и шептал успокаивающие слова на ухо, пока она не перестала плакать и не уснула. А потом... потом он просто не смог оторваться от неё, не смог уйти. Макс аккуратно лёг на кровать, укладывая Зару рядом с собой. Так они и проспали. Точнее, она спала, а он рассматривал её лицо, пытаясь сделать невообразимую для него вещь — понять кого-то. Узнать все о ней — вот что ему было необходимо сделать в первую очередь. Было очевидно, что Зара хорошая девушка. Тёмное ремесло не тронуло её душу, чему он был и рад, и не рад одновременно.
Её ровное дыхание, щекочущее его кожу, и слегка приоткрытые губы, так и зовущие испить их нежность и страсть до дна, возбудили его. Смесь возбуждения и ненависти в таком человеке, как Макс, была сродни коктейлю Молотова. Ещё чуть-чуть, и он взорвется. Но разум пересилил похоть. Мужчина опять посмотрел на девушку и едва заметно улыбнулся. Она ему определенно нравилась! И с этим надо было что-то делать. Макс вздохнул и стал выбираться из объятий Зары. Он осторожно убрал руку и положил голову девушки на подушку, стараясь не разбудить, и этим самым опять проявляя заботу о ней. Забота... чушь! Никакой заботы, так, всего лишь жалость. Он жалел её, как бездомного котенка на улице, которого все пинают. Именно так он себе и объяснял этот неожиданный порыв нежности.
Макс ополоснул лицо холодной водой, чтобы окончательно прийти в себя. Вода немного прояснила мысли, но главное так и осталось неясным — что с ним происходило? Почему ему хотелось не просто драть эту девчонку во все места, а еще защищать и оберегать от всего на свете? Кто она такая, черт возьми, чтобы он еще о ней заботился? Кто защитит его от ее пагубного влияния? Так и до подкаблучника можно было докатиться. Быть под ее каблуком… Бежать к ней с тапочками в зубах при первой же ее слезинке, высовывать язык при первой же просьбе...