Глава 17. О разговорах подслушанных
– Ой, Люциана, ты как всегда преувеличиваешь, – по-девичьи звонкий голосок Марьяны Ивановны доносился из-за двери.
Дверь была приоткрыта, и будь я посмелей, сумела б заглянуть в щелочку. Однако вид обездвиженного Еськи, коего попросту к стеночке прислонили да велели приглядывать, чтоб не громыхнулся, всякое любопытствие на корню изводил.
Не убила, и все ладно…
Отживет.
Наверное.
Ныне Еська был бел, что статуя, да статуей и гляделся, разве что в человеческие одежи для потехи ряженною. На него вон и муха сонная весенняя села, поползла по лбу.
– Мальчик, конечно, несколько… невоспитан…
– Недопорот.
– Из того, что я слышала, пороли его знатно, да не всякую дурь розгою вывести можно, – миролюбиво заметила Марьяна Ивановна. – Присядь. Успокойся… не думаю, что имеет смысл дергать Фрола. Он и так которую ночь не спит.
– Неужели?
Нынешняя беседа не для моих ушей предназначалася, но я ж не нарочно. Кто виноватый, что двери тут такие? Не закрываются плотне? И коль не хотели, чтоб слухали их, могли б пологу поставить.
– Со всеми этими событиями… Мишенька во дворце днюет и ночует…
Что-то звякнуло.
– Чайку испробуешь? Или побоишься из моих рук брать?
– Не побоюсь.
– А зря. – Марьяна Ивановна засмеялась, и смех ее был, что старого ведра дребезжание, когда оно, на оглоблю зацепленное, по телеге стучит. Звонко навроде, а неприятственно. – Мы ж обе знаем, на что способные… но не бледней. Ночь-то сегодня особенная. Сестра сестре не навредит. Я чту Божинины заветы. И ты, думаю… присядь вот. Что делать станешь?
– На конюшни отправлю.
– Я не про мальчишку…
Еськин левый глаз дернулся. И муха поспешно поднялась со лба, сделала круг над головой и вновь села на самый кончик носу.
Еська на нее покосился.
А я не шелохнулась.
Сам виноватый. Пущай терпит. Небось вред от мухи невелик. А что нос зудит, так то ему заместо конюшен.
– Хотя конюшни пусть будут… для порядку… тебе с медом или с вареньем? Пробуй. Из черной смородины. Я к ней немного брусники добавляю. И каплю меду, но исключительно липового. Тогда ароматно выходит…
– Что во дворце?
– А то ты не знаешь…
– Не знаю. Я там нежеланная гостья… все плохо, да?
– Нехорошо…
Я слышала, как полилась водица, небось разливала Марьяна Ивановна чай. Скрипнул стул. Зашелестело.
– Может, и не дотянет до лета… Мишенька старается, конечно… не один он старается. Ты ему скажи, если меня не слушает. Нечего там делать, найдется кому присмотреть… все боится, что без него отойдет… а оно бы и к лучшему.