Дмитрий был озадачен противоречивыми сигналами, которые подавала Эрин. Он напоминал себе, что она ничем не лучше его дорогой матушки, которая разрушила похожей ложью судьбы нескольких человек. Но пульсирующее во всем теле вожделение было сильнее сомнений. Пусть отчасти Дмитрий ненавидел себя за то, что собирался сделать, его уже вынесло на стезю знакомой игры в соблазнение.
– Ты очень красивая сегодня, Эрин.
Она на мгновение растерялась, словно не привыкла принимать комплименты своей внешности.
– Спасибо. – Голос звучал немного нервозно. – Хотя за платье надо благодарить Софью, у нее отличный вкус.
– Я не хочу сейчас говорить о Софье.
– Да, конечно. – Эрин сделала попытку изобразить зевок. – Уже поздно, и мне не терпится лечь спать…
– Уверена?
– В том, что хочу спать?
– В том, чего хочешь на самом деле. – Он погладил ее по щеке. – Почему ты дрожишь, когда я к тебе прикасаюсь?
– Может быть, мне холодно.
– В пустыне?
– Дмитрий. – Она облизнула губы. – Не надо.
– Не надо что? Признавать, что меня тянет к тебе так же, как тебя ко мне? Разве это неправда? Не надо видеть, как ты жаждешь, чтобы я тебя поцеловал? Бог свидетель, я сделаю это с радостью. За ужином я думал, что сойду с ума от желания прикоснуться к тебе, я едва слышал, что говорил мне шейх!
Страсть в голосе и взгляде Дмитрия обезоружила Эрин, чьи оборонительные рубежи и так сыпались под напором ее собственного вожделения. В следующий миг она оказалась в его объятиях, и он целовал ее. Когда они оторвались друг от друга, чтобы вздохнуть, Эрин застонала от наслаждения.
Этот звук напомнил Дмитрию, что они находятся на территории страны с довольно строгими, хотя и не радикальными законами морали. Подтолкнув Эрин в апартаменты, он переступил порог вслед за ней и закрыл дверь. Секунду она смотрела на него, оглушенная биением сердца, потом Дмитрий прижал ее к стене и снова жадно припал губами к ее губам.
Последний проблеск здравого смысла подсказывал Эрин остановиться, пока не стало слишком поздно, но она не хотела слушать и лишь крепче обнимала Дмитрия, сладко жмурясь от прикосновений его языка. Она готова была признать его правоту – несмотря ни на что, Эрин все еще хотела его. Все проведенные в разлуке годы она жаждала этого поцелуя, настоящего, а не демонстративного, который он изобразил в офисе регистратора актов гражданского состояния.
Как часто во время беременности она лежала без сна, прислушиваясь к шевелению маленькой жизни под сердцем, и мечтала, чтобы Дмитрий хотя бы еще раз крепко обнял ее. И потом, когда боролась за выживание, порой ощущая, что все ее усилия – лишь бесплодная погоня за собственным хвостом, как же сильно ей не хватало мужской ласки…