Рояль сильно действовал мне на нервы, тем более что Ниночка так и норовила заставить меня сесть за него и «что-нибудь сыграть». Мысленно я давно уже аккомпанировала себе и, конечно же, пела. Я ловила себя на том, что пою постоянно, внутри меня была арестована Нина Бретт, ее голос звучал в моей голове звонкими и одновременно, неслышными трелями. В последнее время «пластинку» заело — мои голосовые связки, работая вхолостую, лишь в моем воображении и стараясь взять самые высокие ноты в арии Царицы Ночи из «Волшебной флейты», начинали вдруг болеть реально. Я боялась, что потеряю голос навсегда.
Вечером, после так называемой работы (которую я и работой-то не считала), я возвращалась в чужой мне дом пропавшей Оли (о которой я с каждым днем узнавала все больше и больше от Анфисы), ужинала и ложилась с какой-нибудь книгой в обнимку. Телевизор, доставшийся мне в наследство от моей «подольской подруги», я намеренно не включала. Анфиса, которой я, в сущности, в чем-то доверилась, признавшись в убийстве какого-то там человека, уже старалась не задавать мне вопросов относительно телевизора, компьютера, словом, не доставала меня глупыми вопросами, жалея меня. Но судя по тому, что она так ни разу и не проронила ничего про убийство, которое я якобы совершила в Подольске, никакой информации на эту тему она так и не нашла. А потому, думаю, была относительно спокойна и пока что не почувствовала во мне убийцу, опасного человека. Она продолжала опекать меня, докладывать о том, как идут «наши» дела, касающиеся паспорта (я так поняла, что она сунула взятку участковому, чтобы он раздобыл мне новый документ). Главное, по ее словам, я уже сделала — написала от имени Воропаевой Людмилы Васильевны заявление об утере паспорта и на выдачу нового паспорта, сфотографировалась (мы специально ездили в Белое, где меня «щелкнул» старый еврей фотограф с нежным взглядом и блудливыми руками), ну и заплатила госпошлину. Мне не верилось, что в скором времени, как уверила меня Анфиса, я стану обладательницей совершенно нового чудесного паспорта, который откроет мне дополнительные ворота в еще более туманную жизненную даль, где промежуточным звеном станет получение и загранпаспорта!..
Ян ответил. И это было просто чудо какое-то! Хотя на самом деле ничего сверхъестественного не произошло, ну, ответил мне друг из Парижа! Но дело было в другом. Ему написала Анфиса, девушка из моей новой жизни, и вот это несоответствие — где Синее Болото, а где Ян — и грозилось сорвать мне окончательно крышу.
Анфиса написала ему следующее: «У меня проблемы. Отзовись. И никому из наших — ни слова».