— Вы разрешаете им танцевать? Это можно? — ахнула Елена Дмитриевна.
— А что? — сказала одна из жен. — Дети хотят идти в ногу с веком.
— Как мне нравился когда-то вальс… — вздохнула Елена Дмитриевна. — И так никогда и не пришлось мне потанцевать, не было случая…
Кудрявая жена Володи Кузнецова, та, что жаловалась на плохую фурнитуру, удивилась:
— Как это не было случая? За всю-то жизнь?
Никто не стал рассказывать ей историю жизни Елены Дмитриевны, она поахала и умолкла.
Каким чудом Нина расслышала звонок — непонятно, она метнулась в переднюю, и, раньше чем кто-либо понял, зачем она туда побежала, вошел широкоплечий, со знакомой по газетным портретам улыбкой, открытый, добродушный Богданов в сопровождении высокого, тоже очень широкоплечего молодого человека. Богданов распахнул руки, как будто хотел сразу всех обнять, и сказал с укоризной:
— Мне-то хоть оставили что-нибудь, черти? Я голодный, как волк.
Володя Кузнецов хотел было сесть рядом с Богдановым, но молодой человек не заметил этого и сел сам, а с другой стороны от именитого гостя поместилась хозяйка дома. Богданов представил:
— Это мой племянник. Нам еще надо с ним сегодня попасть за город. На дачу… А сам я машину не вожу.
Все без интереса кивнули молодому человеку, и только Шурочка стала вглядываться в его лицо.
— Что-то я не пойму, чей же это — сестры сын, что ли? Разве у нее был сын?.. Или это Сергея сын?
— Это племянник со стороны жены, — пояснил Богданов и ласково продолжал, следя краем карего глаза, как Нина, волнуясь, накладывает ему на тарелку кушанья, и жестом останавливая ее, чтобы не клала слишком много. — Черти вы мои! Милые вы мои, сколько же мы не виделись…
Володя Кузнецов вытер салфеткой мясистые губы.
— Со мной, например, лет шесть… мы же встретились на совещании хозяйственников…
— Да, да… — вспомнил Богданов. Взгляд его блуждал по лицам, и Нина, следя за его взглядом, подсказывала, кто это и где работает.
Роза не стала ждать своей очереди.
— Миша, — бойко сказала она, — не мучайся, не напрягай память. Просто я выкрасилась в другой цвет. Надеюсь, ты не забыл Розу?
— Ну да! Ты же была черная!
— Немодно, теперь я блондинка.
— Стала певицей?
— Увы, работаю в театре, но… администратором.
— Все-таки в театре, — утешил ее Богданов.
После того как Роза так смело назвала его на «ты» и «Миша», все как будто сбросили с себя броню, перестали стесняться. Кричали: «Богданов», «Миша», «Михаил» и даже «Мишка». Богданову все это нравилось. Он сам с удовольствием выговаривал имена, вспоминал старые прозвища. Тут Нина решилась: