Нину тогда только что взяли в центральный аппарат, она даже подозревала, что какую-то роль в ее выдвижении сыграл Миша Богданов, — ну как она могла начать свою деятельность с какой-то скандальной личной истории? Не хватало только, чтобы Костина жена пошла на нее жаловаться…
А Костя поверил, что она уезжает. Исчез из ее жизни. Когда встретились, он уже успокоился, держался как друг. Нет, она всегда знала, что он ненадежный. Интересный, талантливый, может даже необыкновенный человек, но ненадежный. Из тех, что и свою и чужую жизнь исковеркает и не заметит даже… Костя поступал не как все и чувствовал не как все.
Может быть, если б Костя был более настойчив… Но как он мог быть настойчивым? Все еще неустроенный, неуживчивый. То его выгоняли с работы, то он сам уходил. Заводской квартиры лишился, жил на окраине в развалюхе. Нет, не до личной жизни ему было, не до любви. И очень уж они не подходили друг другу — сдержанная, умеренная Нина и порывистый Костя. Кроме того, очень уж самоотверженно несла свое бремя Костина жена.
Все, что было когда-то, давно забылось, но замуж Нина так и не вышла: хороший человек не попался, плохой ей ненадобен. Она и одна прекрасно жила, вся ее жизнь в работе. А нежность к Косте все-таки осталась, тайная, скрытая даже от нее самой…
И сейчас, танцуя, она мягко, с какой-то жалостью смотрела на Костю.
— Как твое изобретение?
Костя дернулся, лицо его исказилось, и Нина поспешила предупредить события:
— Ну ладно, ладно, об этом в другой раз, хорошо? Какой ты бледный сегодня… Ты чем-то недоволен?
— Не сказал бы…
— Заметил, как поседел Богданов?
— Не обратил внимания…
— А на что ты обращаешь внимание? — уже с укором, с досадой сказала Нина. — Почему ты такой худой? Ты отдыхал в этом году?
Костя отрицательно замотал головой.
— Помнишь березовую рощу? — вдруг сказала Нина. — Я-то помню… — И, уже не владея собой, спросила: — Как твоя семейная жизнь? Ты счастлив?
— Зачем ты спрашиваешь?
— А разве старый товарищ не может про это спросить?
Костя задумчиво, наступая ей на ноги, танцевал.
— Как славно, что ты нас сегодня собрала…
Нина ответила механически:
— Легче подготовить профсоюзный пленум, чем всех вас собрать…
Музыка уже отзвучала, а они все еще двигались, думая каждый о своем, пока их не заставили очнуться аплодисменты.
— Э, это неспроста, — лукаво сказал Богданов, — э, это, кажется, неспроста…
— Старая любовь не ржавеет, — подхватил Кузнецов, не подозревая, что бьет по больному месту. — Я не забыл ваши прогулочки… Маня, отвернись и не слушай, — крикнул он жене, — теперь можно признаться — я ревновал, как Отелло…