Вокруг стонали раненые, над которыми колдовали пришедшие на помощь мужьям и братьям казачки. Раны пытались лечить травами, а боль снимали азиатской водкой, заливая ее в рот раненым. Больше всех постарался беглый азиат Ян Лун, лечивший раны смесью опия и мандрагоры, как это делали древние азиатские врачеватели. Тут же нашлось дело и для молодых иноков, которые старательно рвали на лоскуты тряпье, и ими женщины потом перевязывали увечным раны…
…Саньке тоже нашлось дело. Вместе с монастырскими бабами она поддерживала огонь в кострах, на которых варилась смола.
— Хитрая и быстрая! Вон сколько за раз хворосту-то принесла, — похвалил ее кто-то из женщин.
— Не верю я ей, — сказала другая. — Дай ей волю — тут же к своим сбежит.
— Да нет, говорят, она по уши влюблена в своего казака. Разве ж убежит? — прозвучал другой голос.
— Ты про кого, про Опарина?
— Про него, а про кого ж еще?
— Нужен ли ей этот старый хрыч? Сама-то еще молодая.
— Молодая, но куда денешься? Для нее неволя, видимо, уже навсегда.
— Если не сбежит, — заметила какая-то женщина. — Если сбежит, так еще чего-нибудь утащит…
Санька слышала эти речи, и в ней потихоньку рождалась обида. На кого, она и сама не знала.
Мысль о том, что у нее появилась возможность вернуться в прежнюю жизнь, вначале испугала ее. Как же тогда Федор? Как же сын? Нет, Санька должна остаться с ними до конца. Когда она увидела на крепостном валу людей в маньчжурских доспехах, услышала знакомую речь, она не выдержала и помчалась наверх.
— Ты куда? — бросил ей вслед какой-то старик. — Вот дура-баба! Там же стреляют.
Санька не слышала этих слов, и все ее мысли были заняты другим. «Быстрее! Быстрее! — подгоняла она себя. — Еще немного»…
Санькино появление на крепостном валу в кровавом водовороте никто бы не заметил, но Бог наградил азиатку звонким голосом. Встав во весь рост у края восточной стены и обернувшись в сторону осаждавших крепость маньчжур, она вдруг замахала руками и что-то закричала на своем языке.
— Я здесь! — кричала Санька. — Здесь!.. Помогите! Спасите меня!
— Чего? — удивленно посмотрел на нее Толбузин. — Эй, девка, прочь, если не хочешь быть подстреленной, как куропатка…
Она его не слышала и продолжала кричать и махать руками, стараясь привлечь к себе внимание маньчжурских ратников.
— Мой господин! Мне кажется, в крепости началась паника, — внимательно наблюдая за действиями своих воинов, обратился к Лантаню его помощник Дунхай.
— Почему вы так решили, генерал? — спросил его командующий.
— Гляньте, — указал Дунхай в сторону крепости. — Видите? Какая-то женщина забралась на стену и машет нам руками.