— Сквозь кровавый дождь, — продолжил рассказывать Рис, я отогнала мысль о том, что произошло с телами, что он способен сделать, — моя мама посмотрела на него. И связь души установилась и для нее. В тот вечер мой отец забрал ее в Ночной Двор и сделал своей невестой. Она любила свой народ и скучала по ним, но никогда не забыла, что они пытались с ней сделать — что они делали со своими женщинами. Она пыталась в течение многих десятилетий добиться, чтобы мой отец запретил это, но пришла Война, и он не рискнул потерять иллирийцев, не когда они должны были возглавить его армию. И умереть за него.
— Настоящий подарок, твой отец, — проворчала Мор.
— По крайней мере, он любил тебя, — парировал Рис, затем пояснил мне:
— Мой отец и мать, несмотря на связь души, были неподходящей парой. Мой отец был холодным и расчетливым, иногда жестоким — таким он был обучен с рождения. Моя мать была мягкой и пылкой, ее любили все, кто ее встречал. Она возненавидела его через некоторое время — но не перестала быть благодарной, за то, что он спас ее крылья, что позволил ей летать, куда-бы и когда-бы она не пожелала. И когда родился я, и смог призывать иллирийские крылья по своему желанию… Она хотела, чтобы я узнал культуру своего народа.
— Она хотела спрятать тебя подальше от когтей твоего отца, — уточнила Мор, болтая вином в бокале, ее плечи расслабились, когда Азриэль наконец моргнул, и, казалось, прогнал то, что заставило его застыть.
— И это тоже, — добавил Рис сухо. — Когда мне исполнилось восемь лет, мама привела меня в один из иллирийских военных лагерей. Чтобы меня обучили, как учат всех иллирийских мужчин. И как все иллирийские матери, она вытолкнула меня на тренировочный ринг в первый день, и ушла не оглядываясь.
— Она бросила тебя? — услышала я свой вопрос.
— Нет, никогда, — отрезал Риз с такой яростью, которую я раньше слышала лишь несколько раз, один из которых был сегодня.
— Она тоже осталась жить в лагере. Но это считается позором для матери нянчиться с сыном, когда он идет тренироваться.
Мои брови поднялись, и Кассиан засмеялся.
— Нецивилизованные, как он и сказал, — прокомментировал воин.
— Мне было страшно до чертиков, — признался Рис без тени стыда. — Я учился владеть своей силой, но иллирийская магия была лишь малой ее частью. И это очень редко среди них — обычно ею владели только самые сильные, чистокровные воины. — Опять, я посмотрела на спящие Сифоны на руках воинов.
— В те годы я пытался использовать Сифоны, — сказал Рис. — И уничтожил с десяток до того, как понял, что они не подходят мне — камни не могли удержать ее. Моя сила течет и оттачивается другими способами.