— В рукопашном бою? Да. Он бы конечно попотел, но в конце все-таки выиграл.
Ни высокомерия, ни гордости во фразе.
— Кассиан — лучший воин, которого я когда-либо встречал в любом дворе, на любом континенте. Именно поэтому он командует моей армией.
Я не сомневалась в этом. Но остальные иллирийцы…
— Азриель — его руки. Я имею в виду шрамы, — сказала я. — Откуда они?
Рис притих на мгновение. Затем тихо сказал:
— У его отца было двое законных сыновей, оба старше Азриэля. Оба жестокие и испорченные. Они узнали про Азриэля от своей матери, жены Лорда. На протяжении одиннадцати лет, что Аз жил у своего отца, она заботилась о том, чтобы он сидел в камере без окон, без света. Каждый день они выпускали его ровно на час, и только час в неделю позволяли ему видеться с матерью. Ему не было дозволено тренироваться, летать, любую вещь, что требовали его иллирийские инстинкты. Когда ему было восемь, его братья решили, что будет весело посмотреть, что произойдет, если смешать способность иллирийцев быстро исцеляться и масло с огнем. Воины услышали крики Азриэля. Но не достаточно быстро, чтобы спасти его руки.
Тошнота подступила к горлу. Но он жил с ними еще три года… Какие еще ужасы довелось ему пережить, прежде чем он оказался в горном лагере?
— Были… были ли его братья наказаны?
Лицо Риса было таким же бесчувственным, как камень и ветер, и море вокруг нас, когда он сказал со смертельным спокойствием:
— В конечном счёте.
Было достаточно боли в этих словах, чтобы я переменила тему:
— А Мор… Чем она занимается?
— Мор та, к кому я обращусь, когда войска будут разгромлены, а Кассиан и Азриэль оба мертвы.
Моя кровь застыла.
— То есть, до тех пор она должна ждать?
— Нет. Как моя Третья, Мор… присматривает за моим Двором. Она следит за взаимоотношениями между Двором Кошмаров и Двором Грез, управляет Веларисом и Вытесанным Городом. Я полагаю, в мире смертных, она могла бы считаться королевой.
— А Амрен?
— Как моя Вторая она выполняет обязанности политического советника, ходячей библиотеки и делает все грязную работу. Я назначил ее после того как занял трон. Но она была моим союзником, и, может быть, другом, задолго до этого.
— Я имею ввиду… На войне, если твои войска будут разбиты, а Кассиан и Азриэль мертвы, и даже Мор… — каждое слово было словно кусочек льда на моем языке.
Риз перестал тянуться к голой скале перед нами.
— Если этот день настанет, то я найду способ разрушить заклинание, сковывающее Амрен, и натравлю ее на этот мир. И попрошу ее прикончить меня первым.
Во имя Матери.
— Что же она такое? — после нашего разговора сегодня утром, пожалуй было глупо спрашивать.