— Нечто иное. Нечто намного хуже, чем мы. И если она когда-нибудь найдет способ вырваться из своей тюрьмы из плоти и крови… Котел спаси нас всех.
Я снова вздрогнула и уставилась на отвесную каменную стену.
— Я не смогу залезть по ней.
— А тебе и не нужно, — сказал Рис, положив руку на плоский камень. Словно мираж он исчез в ряби света.
На его месте стояли светлые резные ворота, настолько высокие, что их вершина терялась в тумане.
Ворота из костей.
* * *
Костяные ворота бесшумно распахнулись, обнажив пещеру настолько черную, что такой чернильной тьмы я в жизни не видела, даже Под Горой.
Я сжала амулет на шее — металл чуть теплел под моей ладонью. Амрен выбралась. И я выберусь тоже.
Рис положил теплую руку мне на спину и повел меня внутрь. Три сферы лунного света возникли перед нами.
Нет, нет, нет, нет, нет…
— Дыши, — сказал он мне на ухо. — Один вдох.
— Где охранники? — мне удалось перебороть скованность легких.
— Они живут в самом камне горы, — пробормотал он. Найдя мою руку, он сжал ее в своей и потянул меня вперед, в вечную тьму. — Они выходят только во время кормления или для того, чтобы разобраться с беспокойными заключенными. Они всего лишь тени мысли и древнего заклинания.
Маленькие огоньки света плыли впереди, и я старалась не смотреть слишком долго на серые стены. Особенно когда они были настолько грубо высеченными, что зубчатые сколы походили на нос или на отвесный лоб, или на насмешливые губы.
На сухом полу не было ничего, кроме гальки. Полнейшая тишина. Мы завернули за угол, и последний свет туманного мира позади нас растворился в чернильном мраке.
Я сосредоточилась на дыхании. Я не могу оказаться здесь в ловушке, я не могу быть заперта в этом ужасном, мертвом месте.
Тропа уходила глубже, в середину горы, и я крепче сжала пальцы Риса, чтобы не споткнуться и не упасть. Второй рукой он все еще держал меч.
— Все Высшие Лорды могут сюда попасть? — мои слова были настолько тихими, словно и их поглотила тьма. Даже гудящая в моих венах силах исчезла, прячась где-то в моих костях.
— Нет. Тюрьма сама себе закон. Остров вообще можно считать Восьмым Двором. Но он попадает под мою юрисдикцию, и моя кровь является ключом к вратам.
— Ты мог бы освободить заключенных?
— Нет. После того, как вынесен приговор, и узник проходит через эти ворота… Он становится собственностью Тюрьмы. И она никогда его не отпустит. Я отношусь очень, очень серьезно к приговору людей к заточению здесь.
— Ты когда-нибудь…
— Да. Но сейчас не время говорить об этом, — он сжал мою руку.
Мы стали спускаться сквозь мрак.