— Ты хочешь титул?
Прежде чем я успела ответить, он укусил мою грудь, затем стал зализывать небольшую ранку — зализывать, тогда как его пальцы наконец опустились между моих ног. Он начал рисовать ими ленивые, дразнящие круги.
— Нет, — я выдохнула. — Но я не хочу, чтобы люди… — Котел меня подери, его проклятые пальцы… — Я не знаю, выдержу ли, если они будут звать меня Высшая Леди.
Его пальцы снова скользнули в меня, и он одобрительно зарычал, почувствовав между моих бедер влагу — мою и его.
— Не будут, — прорычал он в мою кожу, снова нависая надо мной и спускаясь вниз, оставляя за собой след из поцелуев. — Нет такого понятия, как Высшая Леди.
Он схватил мои бедра, чтобы развести мои ноги шире, наклоняясь и…
— Что значит нет такого понятия, как Высшая Леди?
Жар, его касания — все прекратилось.
Он посмотрел на меня снизу вверх, и я почти достигла кульминации при виде его между моих ног. Но то, что он сказал, что подразумевает… Он поцеловал внутреннюю часть моего бедра.
— Жены Высших Лордов это просто жены. Консорты. Высших Леди никогда не было.
— Но мать Люсьена…
— Она Леди Осеннего Двора. Не Высшая Леди. Также как и ты будешь Леди Весеннего Двора. К тебе будут обращаться, так же как к ней. Так же уважать, как уважают ее. — Он опустил взгляд на то, что было в дюймах от его рта.
— Так Люсьена…
— Я не хочу слышать имя другого мужчины из твоих уст прямо сейчас, — прорычал он и прижался ко мне ртом.
С первым ударом его языка я прекратила спорить.
Тамлин все же должно быть почувствовал укол вины, потому как хоть он и уехал на следующий же день, Люсьен ждал меня с предложением посмотреть на прогресс в соседней деревне.
Я не была там много больше месяца — сейчас я не могла даже припомнить последний раз, когда выходила за пределы поместья. Несколько жителей были приглашены к нам на праздник Зимнего Солнцестояния, но из-за размеров толпы я едва ли смогла сделать больше, чем просто поприветствовать их.
Лошади уже были оседланы у передних ворот конюшни, и я подсчитала количество часовых у дальних ворот (четверо), с другой стороны дома (два на каждом углу), и в саду, через который я только что прошла (двое). И хотя никто не разговаривал, их глаза были прикованы ко мне.
Люсьен собрался запрыгнуть на свою серую в яблоках кобылу, но я преградила ему путь.
— Упал со своей чертовой лошади? — я зашипела, толкая его плечом.
Люсьен в самом деле отшатнулся, его кобыла тревожно заржала, и я моргнула, глядя на свою протянутую руку. Я не позволила себе рассуждать, что об этом могли подумать часовые. Прежде чем он смог что-либо сказать, я потребовала: