— Наверное, тебе лучше… уйти.
— Почему? Ты ведь так настаивала на том, чтобы именно я потренировал тебя.
— Я не могу сосредоточиться, когда ты рядом, — призналась я. — И уйди… далеко. Я чувствую твоё присутствие даже из другой комнаты.
Его губы намекающее искривились.
Я закатила глаза.
— Почему бы тебе просто не спрятаться ненадолго в одно из этих карманных измерений?
— Не сработает. Там нет воздуха, — я отправила ему взгляд, говорящий, что в этом случае ему нужно все равно поступить именно так, и он засмеялся.
— Прекрасно. Тренируйся в одиночестве так, как хочешь, — он указал подбородком на моё тату. — Крикни через связь, если у тебя что-нибудь получится до завтрака.
Я нахмурилась, глядя на глаз на моей ладони.
— Что, буквально кричать на тату?
— Если хочешь, можешь потереть ею определённые части тела, и тогда я появлюсь быстрее.
Он исчез прежде, чем я смогла кинуть в него свечкой.
Стоя одна в морозном лесу, я проиграла у себя в голове слова Риса, и у меня вырвался тихий смешок.
* * *
Я задумалась, не пострелять ли мне из лука, который я получила до того, как попросила Рисанда уйти. Я ещё не опробовала иллирийские лук и стрелы — я вообще несколько месяцев не стреляла.
Я уставилась на свечу. Ничего не произошло.
Прошёл час.
Я думала обо всём, что меня злило, от чего тошнило; думала об Ианте и о её правах и требованиях. Не появилось даже лёгкого дымка.
Когда мои глаза уже почти кровоточили, я взяла перерыв, чтобы порыться в сумке, которую принесла с собой. Я нашла свежий хлеб, магически согретую тушёную баранину в жестяной коробке и записку от Риса, в которой говорилось: «Мне скучно. Всё ещё нет ни искорки?».
Неудивительно, на дне сумки лежала перьевая ручка.
Я схватила ручку и нацарапала на бумажке свой ответ на коробке с едой, и письмо исчезло прямо из моей руки. Я написала: «Нет, и не суй нос не в своё дело. У тебя нет занятий поважнее?»
Бумажка беззвучно появилась секундой позже. В ней говорилось: «Я наблюдаю за тем, как Кассиан и Неста выясняют отношения за чаем. Вот к чему ты меня приговорила, прогнав с тренировки. Я думал, что это наш выходной».
Я фыркнула и написала в ответ: «Бедный маленький Высший Лорд! Никто тебя не жалеет, а жизнь такая тяжёлая».
Записка исчезла и сразу же вернулась. Его ответ был в самом верху бумажки, где осталось последнее свободное место. Там было написано: «Жизнь лучше, когда ты рядом. И посмотри, какой у тебя чудный почерк».
Я почти могла почувствовать его, ждущего в залитой солнцем комнате за завтраком, уделяющего половину внимания препирательству между моей старшей сестрой и иллирийским воином. Слабая улыбка появилась на моих губах