Гостьи — не узницы.
Что ж… комната подтверждала это.
Я не стала утруждаться и баррикадировать дверь. Рис всё равно мог влететь сюда, если бы пожелал. И я видела, как он уничтожил разум фейри не моргнув глазом. Я сомневалась, что какое-то жалкое дерево выдержит его устрашающую силу.
Я еще раз изучила комнату, мое свадебное платье шуршало на мраморном полу.
Я посмотрела на себя.
Ты выглядишь нелепо.
Мои щеки и шею обдало жаром.
Ничего не меняло то, что он сделал. Даже если он… спас меня — я едва не задохнулась от этих слов — от необходимости отказать Тамлину. От объяснений.
Медленно я вытащила шпильки и украшения из моих завитых волос, кладя их на туалетный столик. Один их вид заставил меня заскрипеть зубами и бросить их в пустой ящик, с грохотом закрывая его, так, что даже зеркало над столиком зашаталось. Я почесала кожу головы, которая ныла от веса кудряшек и шпилек. Сегодня днем я представляла, как Тамлин будет вынимать их у меня из волос, поцелуй за каждую шпильку, но сейчас…
Я проглотила ком в горле.
Рис был последней из моих забот. Тамлин видел мою неуверенность, но понял ли он, что я готова была сказать «нет»? А Ианта? Я должна была сказать ему. Объяснить, что никакой свадьбы не могло быть ещё какое-то время. Возможно, я должна подождать, пока между нами не установится духовная связь, пока я не буду точно уверена, что это не ошибка, пока я не пойму, что мы связаны, что мы предназначены друг для друга, что… я достойна его.
Подождать пока он победит кошмары, преследующие его по ночам. Немного успокоится. Даже если я и понимала его желание защитить меня, страх потерять меня… Наверное, мне стоит всё ему объяснить по возвращению.
Но… Так много людей видели это, видели, как я колебалась…
Моя нижняя губа затряслась, и я начала расстёгивать платье, а потом стянула его с плеч.
Я позволила ему упасть на мраморный пол, шелк, тюль и бисер — словно опавшее суфле, и сделала большой шаг. Даже мое белье было нелепым: волнистые полоски кружева, предназначенные лишь для того, чтобы Тамлин полюбовался, а затем разорвал их на кусочки.
Я подхватила платье, добежала до шкафа и затолкала его внутрь. Потом стянула белье и спрятала его там же.
Моя татуировка разительно выделялась на фоне белого шелка и кружева. Мое дыхание участилось. Я не понимала, что плачу до тех пор, пока не схватила первую попавшуюся ткань — бирюзовую пижаму — и надела штаны по колено, а затем такую же рубашку с коротким рукавом, которая доходила мне до пупка. Мне было все равно, было ли это какой-то модой Ночного Двора, всё равно, что она была мягкой и теплой.