Я просыпалась потной, измотанной — но комната была такой открытой, звездный свет таким ярким, что я не бежала в ванну, как только проснусь. Никаких стен, давивших на меня, никакой кромешной тьмы. Я знала, где нахожусь. Даже если возмущалась по этому поводу.
За день до того, как наша неделя наконец заканчивалась, я побрела к своему привычному маленькому столику, заранее морщась от этих «восхитительных» предложений, которые обнаружу, и всех умственных акробатических упражнений, когда вдруг раздались голоса Рис и Мор.
Это было открытое помещение, поэтому я не стала скрывать свои шаги, приближаясь к гостиной, в которой они сидели. Рис расхаживал перед открытым видом горы, Мор сидела, откинувшись в кресле кремового цвета.
— Азриэль хотел бы это знать, — говорила Мор.
— Пусть Азриэль катится к черту, — прорычал в ответ Рис. — В любом случае, ему уже вероятнее всего все известно.
В прошлый раз мы играли в игры, — сказала Мор так серьезно, что я остановилась на приличном расстоянии, — и мы проиграли. Это было ужасно. Но мы не можем допустить этого снова.
— Тебе нужно заниматься делами, — только и ответил Рис. — Я ведь не просто так передал тебе руководство.
Мор сжала челюсть, а затем, наконец, посмотрела на меня. Она улыбнулась мне, хотя это не очень было похоже на улыбку.
Рис повернулся ко мне, хмурясь.
— Скажи то, зачем ты явилась сюда, Мор, — жестко сказал он и снова начал расхаживать по комнате.
Мор закатила глаза, что рассмешило меня, но ее лицo сразу приняло серьезный вид.
— Было еще одно нападение. В храме в Цесире. Практически все жрицы убиты, сокровищница разграблена.
Рис замер. И я не знала, чего так испугалась: её новостей или того, с какой яростью он сказал одно единственное слово:
— Кто.
— Мы не знаем, — сказал она. — Те же самые следы, что и в прошлый раз: небольшая группа, тела с ранами от внушительных клинков и никаких признаков, откуда они пришли и как исчезли. Ни одного выжившего. Тела даже не были найдены, пока на следующий день их не нашли проезжавшие мимо паломники.
Во имя Котла. Должно быть я издала какой-то тихий звук, поскольку Мор одарила меня сочувствующим взглядом.
А Рис … сначала за его спиной показалась тень — словно кляксы вырастали из его спины.
И затем, словно ярость немного ослабила поводок на звере, которому он ненавидит поддаваться, как он однажды сказал, его крылья стали материальными.
Великолепные, прекрасные, устрашающие крылья, состоящие из мембран и когтей, словно у летучей мыши, темные как ночь и могущественные как преисподняя. Казалось, изменилось даже то, как он стоит — устойчивее и тверже. Как будто последняя недостающая часть его встала на место. Но голос Риса был все еще тихим: