– А что вы сделали с ним потом? – спрашивали мы четверых подозреваемых, которые к исходу дня уже не отрицали, что избили задержанного.
Все твердили одно: «Потом мы его отпустили».
Лобанова, Телышева, Возулю и Рассохина задержали.
Да, трудным он выдался, этот первый день расследования обстоятельств гибели Афанасьева, но самый главный сюрприз ожидал меня вечером.
В кабинете заместителя начальника следственного изолятора КГБ СССР Лефортово, к которому зашел по делу, сидели несколько незнакомых мне мужчин, в том числе полковник внутренних войск. Заверив, что рады познакомиться со мной, присутствующие предложили выпить вместе с ними. Ничего, кроме удивления, это предложение не вызвало, и я, сославшись на то, что сейчас не время для застолья, ушел.
«Говорить или не говорить об этом Запорожченко?» – только об этом и думал я, собираясь уезжать домой. Вспомнив наш разговор о взаимном доверии, решился.
– Да, ситуация интересная. – Олег Дмитриевич задумался. – Знаешь, домой тебя проводят мои ребята. Так будет спокойнее.
Тут же договорились, что, если наше предположение о возможной провокации не подтвердится, лишнего шума поднимать не будем.
У подъезда меня ожидали двое. Перекрывая вход, они всем своим видом демонстрировали агрессивные намерения. Позже я не раз думал: на что они рассчитывали? Не знаю, но думаю, что между нами могла начаться, как минимум, перепалка, как максимум – драка… Подоспела бы милиция, и я в «нетрезвом состоянии» оказался бы там, где искали встречи со мной… Комментарии к остальному, как говорят, излишни. От расследования дела меня бы отстранили. А как бы повел себя другой следователь в эти первые и самые трудные для судьбы дела дни, неизвестно.
А тогда я остановился в растерянности. Из автомашины вышли сопровождавшие меня работники КГБ.
– Мы надеемся, товарищ может пройти? – спросил один из них.
Последовала пауза. Двое угрюмо посторонились.
– Идите спокойно и, главное, не волнуйтесь. Завтра мы за вами заедем, – пообещали спутники.
На этом мы расстались. Но насколько спокойной была для меня эта ночь, догадаться нетрудно.
О случившемся доложили Андропову. Заместителя начальника следственного изолятора, в кабинете которого меня пытались накачать спиртным, в тот же день вызвали на Лубянку. Там с него, как мне сообщили, в прямом смысле слова сорвали погоны. Еще через час он был уволен.
Наступивший день успокоения не принес. Изучение изъятых документов, анализ складывающейся обстановки позволили прийти к выводу о том, что мы столкнулись с процветавшими в московской подземке преступлениями. Но главным было то, что эти преступления систематически укрывались. Стало понятно, что разоблачение происходившего в столичной милиции может быть подобно взрыву, что заинтересованные лица предпримут все возможное, чтобы на первоначальном этапе расследования, когда доказательства еще расплывчаты и до истины далеко, нейтрализовать следователя и тех, кто работает по делу вместе с ним.