Скромное деревянное строение пряталось в соснах. В двух десятках саженей блестела Нева, спеша на соитие с Финским заливом.
Стареющая императрица встретила приветливо и просто, сама налила гостю кофий в фарфоровую чашечку. Берд оглядел развешанные по стенам лосиные и оленьи рога, подивился богатой медвежьей шкуре у камина. Отметил неуместное здесь чучело огромного ворона. Впрочем, Россия – страна странных обычаев. Может, здесь охотятся и на воронов. Похвалил охотничий костюм:
– Ваше величество, вы в нём подобны юной богине Диане. Ни лесная дичь, ни сердца подданных не ускользнут от ваших метких стрел.
Самодержица рассмеялась, погрозила веером:
– А вы, оказывается, дамский угодник. Признайтесь, что многие петербургские красавицы вздыхают о вас.
Шотландец мягко перевёл разговор:
– Ну что вы, ваше величество, мне совсем не до утех Амура, очень много забот. Да и в столице я недавно, а до того шесть лет занимался литейным делом на пушечном заводе в Петрозаводске.
Екатерина кивнула:
– Да, я читала записку. Приятно, когда молодые талантливые иноземцы выбирают для своей карьеры Россию, благословенную землю с бескрайними возможностями. А правда ли, что ваш прожект будет иметь для вас самые печальные последствия на родине?
– Да, государыня. Паровая машина Уатта запатентована в Королевстве, и её строительство вне Великобритании карается смертной казнью. Я навсегда закрою себе дорогу домой.
Императрица вскрикнула:
– Но это же ужасно! Зачем такие жертвы, Карл Николаевич?
Чарльз Берд ответил не сразу. И со всей серьёзностью:
– Ваше величество, мне уже двадцать шесть лет, я немало прожил и способен оценивать перспективы своих поступков. Моя первая родина, которую я покинул – Шотландия, власть в ней узурпирована ганноверской династией. Моя вторая и последняя родина – Россия. Если солдаты вашей победоносной армии без малейшего сомнения жертвуют жизнью ради славы и процветания отечества, то чем же хуже иные ваши подданные?
Екатерина промокнула шелковым платком навернувшиеся слёзы.
Казавшийся чучелом ворон внезапно открыл глаза. Подпрыгнул, взмахнул огромными, почти в сажень, крыльями. Подлетел и уселся на плечо поражённого шотландца, вцепившись грозными когтями. Берд только крякнул: в птице было добрых четыре фунта.
Императрица рассмеялась:
– Карпуша, ну разве можно так пугать гостей? Познакомьтесь, Карл Николаевич, это Карп. Он был старым уже тогда, когда я юной девицей приехала в Санкт-Петербург, чтобы стать царской невестой. Предание гласит, будто его, ещё птенца, спас сам Пётр Алексеевич во время строительства Петропавловской крепости, отбив от морских чаек. Великий венценосец посчитал это добрым знаком, мысля, будто чайки символизируют собою шведов, владеющих морем, а птенец ворона – юную Россию, пришедшую из дремучих лесов отсталости. Сие – забавный анекдот, вряд ли имеющий правдивую основу, ведь тварь небесная не может жить почти сто лет.