– Допустим, чтобы ваш сын гарантированно получил всё наследство и, может быть, поделился бы с вами, узнав о родственных связях…
– Этот монашек? О, нет! Я бы не желал, чтобы имение оказалось в его руках. Он, согласно указанию Христа богатому юноше, разбазарил бы всё по нищим, которым копейки давать не след!
– Почему же не следует?
– Милостыня развращает и унижает личность! Не жалкие подачки, а дело давать надо! Я всей душой ненавижу сатрапку-княгиню, но, если выбирать между ней и её сыном, выберу её.
– Значит, вы хотели обезопасить её права на наследство.
– Это ваши домыслы, господин Вигель, – твёрдо произнёс Амелин. – Вы желаете знать, убийца ли я? Нет, я не убийца. Чума бубонная, неужели вы не понимаете элементарной вещи: всё слишком поздно теперь!
– Что именно?
– Всё! Я опустился, развратился, растерял свою веру и жажду справедливости! За двадцать лет такой жизни я превратился в ничтожество, в слякоть! В труп! И ничто уже не возвратит меня к жизни! Недавно я пытался рассказать крестьянам об учении Маркса! Проповедовать им равенство! Социализм! Я начал и понял, что разучился! Мой язык отвык от таких слов, а рассудок ослаб, а сердце охладело! За мной уже никто не пойдёт! Моё время прошло или же не наступило ещё! Поздно, понимаете вы это, господин Вигель?! Первая книга, которую я сжёг сегодня, был Маркс… Мне больше не нужно всё это… Бесполезно!
– Если вы не убийца, то кто же? – спросил Пётр Андреевич.
– По-моему, это ваше дело – отвечать на подобные вопросы.
– Всеволод Гаврилович, кто ещё мог знать о московской истории? Может быть, князь Антон ещё с кем-то делился ею? – подал голос Немировский.
– Нет, он только мне исповедовался!
– А вы?
– Что – я? Я дал честное слово, что ничего не расскажу. И до сих пор его держал. Тем паче, что рассказывать-то некому было.
– А кто-нибудь мог слышать ваши разговоры с князем?
– Ручаться не буду, – пожал плечами Амелин. – Мы с ним пьяны были в хлам, говорил он громко… Чёрт знает!
– А как вы объясните, что ваши окурки нашли под окном князя Владимира в день его смерти?
– Господин Немировский, вы нашли эти окурки?
– Да.
– Прекрасно! Стало быть, могли бросить их, куда вам заблагорассудится. Вам не приходила в голову мысль, что то же самое мог сделать кто-то ещё?
– Такая мысль мне приходила.
– И что?
– Я бы спросил: и кто?
– Вы часто бывали у Лыняевой, – снова заговорил Вигель. – Вы имели на неё влияние!
– Я много на кого имею влияние, – усмехнулся Амелин. – Я вам повторяю, у меня не было никаких отношений с этой женщиной. Хотя до того, как рассудок её помутился, она была весьма недурна… Даже князь Владимир Александрович оценил её по достоинству. Впрочем, уж кто-кто, а этот ценил всех, кроме собственной жены…