– Пишите, милый доктор, пишите чаще. Все ваши письма у меня хранятся в большом резном ларчике, я их иногда перечитываю и представляю вас… Как вы живёте в Москве, как работаете, как посещаете театры… И мне кажется, что вы где-то совсем близко.
– А вы приезжайте по весне в Москву, – сказал Георгий Павлович. – Я отменю ради такого случая все дела, и посвящу освободившееся время целиком вам.
– Может, я и воспользуюсь вашим приглашением. В конце концов, что страшного случится от моего отсутствия? Ну, украдут чуть больше, чем положено: разве это так важно…
Полчаса пролетели незаметно, и неизвестно, сколько бы ещё продлился этот разговор, если бы не появление Николая Степановича.
– Прошу меня извинить, – сказал он, – но поезд вряд ли согласиться ожидать нас. Лошади поданы, и мы все ждём только вас, Георгий Павлыч.
– Это я задержала доктора, – улыбнулась Елизавета Борисовна. – В самом деле, уже так много времени. Пора, пора…
У парадного подъезда дома стояла запряжённая тройкой гнедых коней просторная коляска на четыре места. На козлах сидел согбенный старик Анфимыч. Лошади потряхивали ушами и переступали копытами, ожидая отправки в путь.
Пётр Андреевич облокотился на открытую дверцу коляски и о чём-то толковал с Володей, по обыкновению, не могущим стоять на одном месте, и от того пританцовывающим и оживлённо жестикулирующим. Казалось, что этот молодой человек всегда слышит внутри себя какую-то музыку. Тут же была и жена его, скромно державшаяся в стороне.
Проводить гостей спустился и сам Алексей Львович Каринский с внучкой. Маша тотчас же подошла к Асе, и, взявшись за руки, девушки принялись оживлённо обсуждать что-то.
Алексей Львович щурил на солнце обрамлённые густой сетью морщин прозрачные стариковские глаза и чему-то улыбался.
– О, даже вы здесь, дядюшка! – сказала ему княгиня. – Осторожнее, нынче прохладно.
– Так ведь я только проститься, а потом снова вернусь в дом, – отозвался старик. – Хочу сделать кое-какие записи…
Георгий Павлович приблизился к Каринскому:
– Мне жаль, Алексей Львович, что так мало удалось провести времени в вашем обществе.
– Не ву деранже па, мон ами>34, я непременно вышлю вам экземпляр моих записок с дарственной надписью, если только Господь сподобит меня окончить их. Машеньке сейчас не до того, поэтому работа замедлилась… Пур фий>35… Она так огорчена всем случившимся! А я ничего не могу сделать для неё. Но пардон, я вас задерживаю. До свидания, любезный Георгий Павлыч. Бон шанс э бон вояж>36!
– Большое спасибо, – Жигамонт поклонился Каринскому, затем простился с княгиней и другими членами семьи и сел на переднее сидение коляски рядом с уже занявшим своё место Немировским.