Николай Степанович похлопал Вигеля по плечу и провёл в свой кабинет. Кабинет был небольшим, и первое, что бросалось в нём в глаза, была большая клетка, в которой посвистывал соловей.
– Куликом поёт, обрати внимание. Чудо, как хорош! У самого Саломяткина брал.
– А что Анна Степановна, здорова? – спросил Пётр Андреевич, усаживаясь.
– Слава Богу, – улыбнулся Немировский, отбрасывая со лба прядь серебристых волос. – Она должна вскоре вернуться. Решила отправиться к вечерней службе. Так что, если не торопишься, сможешь сам ей засвидетельствовать почтение. Ты же знаешь, как она всегда рада тебя видеть.
– Сегодня утром Любовицкий приходил, – сообщил Вигель.
– И что ж с того? – Николай Степанович туже затянул пояс длинного тёмно-зелёного халата, одетого поверх белоснежной сорочки. – Всё-таки, какое счастье, что он больше теперь не писарь у нас. Всякий раз страшно было, что он в газеты важные детали продаст. Что за человек! И ведь не глуп же! Желчи в нём чересчур много…
– Он вам поклон передавал.
– Премного благодарен, – Немировский поморщился. – А с каких это пор ты темнить научился, Кот Иваныч? Пришёл и тень на плетень наводишь. Я ж вижу, что ты по делу пришёл, так чего ж ты это дело за пазухой, как камень, прячешь? Давай его на белый свет – разберём совместно.
– Ничего-то от вас не скроешь, Николай Степанович! – покачал головой Вигель.
– И не пытайся, друг сердечный! Ты, конечно, следователь от Бога, но уж со мною покуда ранёхонько тебе тягаться. Выкладывай, что у нас стряслось?
– Вот, – Пётр Андреевич протянул старому следователю письмо. – Я получил его сегодня утром, и ума не приложу, как поступить.
Немировский надел очки и внимательно прочитал письмо. Свернув его и отдав Вигелю, он задумчиво произнёс:
– Любопытная история… Две смерти, записки с угрозами, призраки, странное поведение некоторых членов семьи – прямо роман выходит. А что твой доктор, с брызгу говорить не станет?
– Нет, Георгий Павлович человек серьёзный. Я его хорошо знаю.
Немировский хрустнул пальцами, извлёк из кармана тавлинку, понюхал табаку:
– А ты всё-таки лукавишь со мной, Кот Иваныч.
– О чём вы? – вскинул брови Вигель.
– О том, что ума не приложишь, что делать. Прочёл ты это письмо и подумал, что грех не помочь добрым людям, когда они просят. К тому же у тебя хорошие отношения с этим доктором, и тебе не хотелось бы подвести его. Но есть одна закорючка: не отпустит тебя начальство по неотложному делу на неизвестный срок, а отпуска ещё ждать надо. И вспомнил ты о старом-добром Николае Степановиче, которому сейчас всё равно делать нечего и который легко мог бы съездить в имение Олицких, тем более, что происходящее там не может не заинтересовать его! Ведь ты так рассудил? – с напускной строгостью спросил Немировский, вглядываясь в покрасневшее лицо Петра Андреевича.