– Вашу гостью! Чёрт с вами и вашими гостями! Хоть все здесь передохните, а я хочу жить! Я сегодня же уеду!
– Дядя, но как же похороны отца?!
– Хороните сами своих мертвецов! А я в могилу не спешу!
– Он прав! Прав! – раздался истерический вопль. На лестнице показалась едва стоящая на ногах женщина с больными, фосфорическим блеском сияющими глазами, судорожно мнущая в руке платок: – Я тоже уеду отсюда! Володичка, прикажи заложить коляску!
– Маменька, вы никуда не поедите! Вы нездоровы!
– Нет, я поеду… Антон, подожди меня…
– Ну, уж нет! К чёрту вас всех! К чёрту!
Женщина зарыдала и начала оседать на пол.
– Доктор Жигамонт! – вскрикнул Володя, испугавшись за мать. Стоявший позади неё высокий, сухопарый господин в тёмно-коричневом сюртуке успел подхватить её, и она бессильно уткнулась лицом в его плечо, захлёбываясь слезами.
– Воистину – кара Господня! – воскликнул, всплеснув руками, седовласый старик.
– Не впутывайте сюда Господа! Это дело рук человеческих! – глухо прорычал Антон Александрович. – Прощайте!
– Постойте-с, князь! Княгиня рассердится… – начал управляющий.
– Плевать на княгиню!
В этот момент на лестнице появилась Елизавета Борисовна. Она сурово окинула взором собравшихся и, топнув ногой о ступеньку, крикнула громовым голосом:
– Тихо!
В воцарившейся тишине, нарушаемой лишь судорожными всхлипами вдовы, Олицкая произнесла ледяным, не терпящим возражения тоном:
– Никто никуда отсюда не уедет! Никто не покинет этого дома до той поры, пока я не узнаю, что в нём происходит!
– Проклятье! – Антон Александрович с угрожающим видом стал надвигаться на княгиню. – Да кто вы такая, чтобы мне запрещать?! Я плевал на ваши запреты! Плевал! Тьфу!
– Ты никуда не уедешь отсюда. Я приказала закрыть ворота и никого не выпускать без моего разрешения.
– Да я убью вас, если вы станете мне препятствовать! – князь уже занёс было руку, но перед ним вырос белокурый юноша.
– Заклинаю тебя, Антон, опомнись! Побойся Бога! – прошептал он.
– Щенок! – зло бросил князь и, круто развернувшись, выбежал из дома.
Управляющий хотел последовать за ним, но княгиня остановила его:
– Оставьте его, Архип Никодимович. Пускай проветрится, ему полезно будет.
– Слушаюсь, Елизавета Борисовна. Ох-ох-ох, спаси Господи люди твоя…
– Какое право вы имеете распоряжаться нами?! – вдруг закричала женщина с фосфорическими глазами. – Здесь не ваши крепостные!
– Успокойся, Катя, – холодно отозвалась Олицкая. – Куда ты хочешь ехать? Тебе в постели лежать надо, ты горишь вся.
– А вы озаботились?! Вы?! Вы всегда меня ненавидели! И Владимира! И Антона! Вы не хозяйка в этом доме! Мой сын теперь хозяин! Володичка, скажи, что хозяин ты…