Как это было уже не раз, Фарид пришел Насте на помощь.
— С ума сойти, девушка от волнения слова вымолвить не может. Вот что значит провинция, сохранились там еще чистые девичьи души. Знакомьтесь — Настя, Митя. Или к тебе надо уже по имени и отчеству обращаться? Ну это вы сами договоритесь. На всякий случай сообщаю: Дмитрий Петрович Зайцев, солист.
Дмитрий церемонно кивнул, и тут Настя увидела, что он с трудом сдерживает смех. Она пыталась понять причину этого смеха и наконец услышала:
— Кошмар!
— Что случилось? — Настя обрела способность говорить.
— Это я про вашу голову, — пояснил Дмитрий. — Кто это ее так разукрасил? — обратился он к Фариду. — Это в Твери так носят?
— Что ты! — ответил тот. — Это же наш питерский шик. Приехав в Северную Венецию, Настя первым делом постриглась и покрасила волосы по последней молодежной моде. А тебя, Петрович, я не понимаю. Что-то рано ты начал изображать из себя пожилого консерватора. Молодой, можно сказать, мужчина, а так реагирует на крашеные волосы. Ты еще скажи что-нибудь вроде: «А мы в ваши годы…» Неужели твой Мишка тебя ничем таким не радует?
— К счастью, нет. Но сейчас, глядя на Настю, я с ужасом подумал, что он как-нибудь заявится ко мне с зелеными волосами, и я решу, что у меня началась белая горячка.
— Мишка — это Митин сынок, — сообщил Насте Фарид, — здоровый шестнадцатилетний балбес, который тащится… От чего он у тебя тащится?
— От рейва, — усмехнувшись, подсказал Дмитрий, — он, видите ли, рейвер, а папаша у него попсятник. Это он так меня назвал.
Фарид захохотал, да и Настя не смогла удержаться от смеха, узнав, что ее любимый мужчина, оказывается, «попсятник».
— Да ты садись, садись, — Фарид пододвинул Насте стул, — давай ешь, пей. Что-то ты опять расстроилась? — он внимательно вгляделся в ее лицо. — А, я понял, почему. Тебя огорчило упоминание о сыне этого ретрограда. Спешу тебя успокоить. Наш прекрасный принц уже давно сбросил с себя путы семейной жизни. Он теперь, как высказался граф Толстой о Пьере Безухове после смерти Элен, снова жених.
— Ну, погнал! — не выдержал Дмитрий. — Все-таки правильно, что мусульманам религия пить не позволяет. Стоит тебе, Фарид, хоть немного выпить, у тебя такой словесный понос начинается, что просто страшно становится. Вот и Настя на тебя смотрит как на старого придурка.
— А я такой и есть, — ничуть не обиделся Фарид. — Ну, Настя, что же ты не общаешься с Митей. Знаешь, как она тебя любит. — Настя, услышав, что ее тайну выдали так бесцеремонно, внутренне содрогнулась. — Ну не тебя, конечно, а твои дурацкие романсы. Может быть, ты нам споешь что-нибудь?