Свободна.
Той самой свободой, которая не принесла счастья, но сделала ее бесконечно одинокой.
Кому она нужна – такая свобода? Почему? Кто ее просил?
По щекам ручейками побежали слезы; продержавшийся почти целый день мыльный пузырь пошел трещинами.
* * *
Целый день в работе. Он помогал «жмурам» уйти рьяно, грубо, без капли жалости – ничего не говорил им перед смертью, чем пугал еще больше, не источал сантиментов, не наставлял перед уходом.
Он плохой, вот и должен вести себя, как плохой.
А вечером бутылка коньяка на голодный желудок.
А сверху ликер.
А сверху виски…
Еще никогда Баал так не напивался – в стелечный драбадан, – не слонялся по дому, не рычал, не бил вещи. Не радовался тому, что почти все, что бьется, залетные бабы разбили до того.
Усеянный осколками пол – ему можно, он плохой. И не стоит об этом забывать.
Позвонил Аарон, сказал, что они сидят в баре – не желает ли Баал присоединиться? Баал желал. Уже через полчаса, досмерти напугав водителя такси пустым взглядом, он ввалился в двери «Кленового листа» и шумно поприветствовал товарищей. Еще через минуту попытался вклиниться в текущий разговор – и вклинился, как ему показалось, с умом и смекалкой, – но над столом почему-то повисла тишина, и заметались в поисках друг друга удивленные взгляды.
А он что? Просто позволил себе пошутить… На привычную тему. Вот только на какую, он почему-то уже забыл…
А еще через несколько минут, он вытащил из-за стола Аарона, отволок его в сторону и предложил:
– Давай уйдем отсюда, а? Убьем кого-нибудь…
– Эй, друг, ты чего?
– А чего?
Регносцирос шатался, тяжело опирался Канну на плечо и пах, как заброшенный пивзавод.
– Давай… Дураков много, прирежем кого-нибудь – мир станет лучше.
– Ты перебрал.
– Нет, я – плохой. И просто забыл об этом. А ты помнишь?
– Ты…
– Я ведь должен убивать, да? Иди жрать людей. Душить младенцев…
– Про каких, мать твою, младенцев ты говоришь?
Коллега его не слышал – смотрел в стену тяжело, быком.
– Или я хороший, скажи? Может, хороший? Тогда, может, я должен их плодить? И, знаешь, может, у одного из ста будет счастливая жизнь? Не такая дерьмовая, как у его отца, а хорошая, достойная. Как думаешь, может так выйти? Сколько их для этого надо наплодить?
– Стив! – негромко позвал Аарон, и доктор повернулся в его сторону. – Подойди.
– Сколько? – продолжал допытываться пьяный демон. – Как думаешь…
– Стив, этот товарищ перебрал.
– Я уже заметил.
– Надо бы его протрезвить, пока он кого-нибудь не зарезал.
– …у них есть шанс? – только сейчас осознав, что на фоне его беседы, ведется речь о нем же самом, Регносцирос недобро сверкнул мутным взглядом в сторону доктора. – Не подходи, док. Если протрезвишь, я точно кого-нибудь зарежу, обещаю.