.
Очевидно, у нас есть основания полагать, что практика УПА в отношении «польского вопроса» несколько расходилась с тем, что от нее хотело руководство.
Несмотря на то, что зимой-весной 1944 г. Провод ОУН принял ряд решений о запрете убийств польских женщин и детей, уничтожении поляков только за их национальность, на практике эти решения плохо соблюдались. Кроме того, по всей видимости, у членов УПА имелись «легальные» возможности для того, чтобы расправиться с мирными поляками. Во-первых, как уже указывалось, зачастую поляк мог быть убит, и даже вместе с семьей, не как поляк, а как «сексот» (действительный или мнимый) или как «активный поляк»[1408], но сути дела это не меняло. Следует указать, что после возвращения советской власти поляки составляли большой процент истребительных батальонов, боровшихся с УПА. Например, к началу 1945 г. 60 % истребительных батальонов в Тернопольской области было составлено из поляков[1409]. Вряд ли можно согласиться с Дж. Бурдсом, который полагает, что советские власти преднамеренно провоцировали межэтнический конфликт между украинцами и поляками, в массовом порядке используя последних в истребительных батальонах и агентуре[1410]. Советские власти использовали в качестве агентуры и в истребительных батальонах то население, которое было готово к сотрудничеству. В 1944-1945 гг. таким населением были и поляки, пострадавшие в годы войны от украинских националистов. Однако сам факт службы поляков в истребительных батальонах, безусловно, способствовал сохранению и укреплению стереотипа поляка – прислужника врагов Украины.
Вероятно, значительное число поляков и их семей стали жертвами банальной мести со стороны украинского подполья за сотрудничество с советской властью, приведшее к негативным последствиям для подпольщиков. Практика уничтожения доносчиков и сексотов имела место и в советской деревне 1930-х гг. и не определялась какой-либо идеологией[1411].
Во-вторых, по крайней мере в некоторых случаях, члены УПА могли легально расправляться с поляками во время «ответных» акций. Например, в одном из обращений УПА к полякам в начале 1945 г. читаем: «Постараемся наказывать [во время ответных акций] только виновных, однако отмечаем, что пуля не разбирает, и что специальных следствий тоже вести не будем, поскольку ответственность за эти зверства падает на всю организацию, под маркой которой действуют бандиты [против украинцев], а, прежде всего, на станции «Милиции Обывательской»[1412], поскольку по их инициативе и на их территории эти бандитские акции проводятся». И далее: «Если во время наших ответных акций погибли б случайно невиновные, то пусть польское общество не винит в этом нас, только своих бандитов-провокаторов»