Затем слева раздались слабые неторопливые хлопки и хриплый смех.
— Чрезвычайно хорошо исполнено, — послышался до боли знакомый голос, — но все-таки ты любила его больше всех.
— Чуть больше, — поправила она.
— А у бедного Деспила тем более нет шансов на выигрыш? — спросил Джарт.
— Ты несправедлив, — сказала она.
— Ты любила этого безумного Принца Янтаря больше, чем нашего отца, который был достойным человеком, — сказал он. — Вот почему Мерлин всегда был твоим любимчиком, так ведь?
— Это просто чушь, Джарт, и тебе это известно, — сказала она.
Джарт вновь засмеялся.
— Мы все призывали его, потому что он нужен был нам всем, — сказал он, — по разным причинам. Но в итоге наши желания сошлись на одном, разве нет?
Я услышал рычание и повернул голову — как раз вовремя, чтобы увидеть, как лицо Джарта вытянулось в волчью морду, эта морда опустилась, клыки блеснули, когда он пал на четвереньки и полоснул по моему левому плечу, тоже получив сочащийся кровью кусочек моей плоти.
— Прекрати! — крикнула она. — Звереныш!
Джарт запрокинул морду и завыл, получилось нечто вроде плача койота, какой-то безумный смех.
Черный сапог ударил его в плечо, опрокинув на спину и с грохотом обрушив на устоявший пока кусок стены, который тут же и обрушился. Перед тем как его полностью завалило осыпающимися булыжниками, Джарт успел только пару раз хныкнуть.
— Так-так-так, — услышал я, как сказала Дара, и, повернувшись на голос, увидел, что она тоже держит нож и вилку. — Что ублюдок вроде тебя делает в столь милом месте?
— На первый взгляд — не подпускаю близко последнего из хищников, — ответил тот голос, который однажды рассказал мне очень длинную историю с многочисленными версиями некой автокатастрофы и множеством генеалогических огрехов.
Дара ринулась на меня, но мужчина наклонился, схватил меня под мышки и сдернул с ее пути. Затем его огромный черный плащ закружился водоворотом, будто плащ матадора, и накрыл Дару — так же, как сама она поступила с Корал и Джулией; и Дара исчезла под плащом — словно втаяла в землю. Мужчина поставил меня на ноги, затем нагнулся, поднял плащ и встряхнул его. Когда он вновь закрепил плащ застежкой в форме серебряной розы, я осмотрел его в поисках клыков или, по крайней мере, столовых приборов.
— Четверо из пяти, — сказал я, отряхиваясь. — Неважно, насколько реально это выглядит, уверен, что это лишь основанная на аналогии или анагогии правда. Но как ты в таком месте не дошел до каннибальских наклонностей?
— С другой стороны, — сказал он, натягивая серебряную латную перчатку, — я никогда не был для тебя настоящим отцом. Это несколько затруднительно, когда даже не знаешь, что ребенок существует. Поэтому мне от тебя на самом деле ничего не нужно.