— Так не пойдет, — сказал он. — Если ты доставишь меня вниз, меня слишком быстро засекут. Пройди к Храму Единорога. Если он относительно пуст и там есть темный, тихий уголок, где мы можем потолковать, вызови меня и перенеси. Если этот вариант не проходит, сообрази что-нибудь, о’кей?
— О’кей.
— Эй, а все-таки — как ты пробрался сюда?
— Выдвинутый разведчик перед вторжением, — сказал я. — Еще один переход правления мог бы стать переворотом в перевороте, как думаешь?
— Ты весел как похмелье, — сказал он. — Звони.
Обрыв.
Так что я пересек рыночную площадь, следуя разметке маршрута для процессии. Я подумал, что встречу какие-нибудь трудности в Доме Единорога и, чтобы войти внутрь, понадобится заклинание, но путь мне так никто и не преградил.
Я вошел. Храм был большой и снизу доверху украшен для церемонии, с громадным разнообразием флагов на стенах и цветов повсюду. Не считая меня, здесь была еще закутанная в плащ женщина в глубине храма, она, казалось, молилась. Я отступил в какой-то темный закоулок.
— Льюк, — обратился я к его Козырю. — Все чисто. Как прием?
Я ощутил сначала его присутствие, и уже потом появилось изображение.
— О’кей, — сказал Льюк. — Перенеси меня. — Мы пожали руки, и он был здесь.
Он похлопал меня по плечам.
— Ну, дай-ка посмотреть на тебя, — сказал он. — Интересно, что сталось с моим свитером с монограммой?
— По-моему, ты отдал его Гейл.
— По-моему, ты прав.
— Принес тебе подарок, — сказал я, откидывая полу плаща и нащупывая на боку ремень меча. — Вот. Нежданно наткнулся на клинок твоего отца.
— Шутишь!
Льюк взял его в руки и повертел, осматривая ножны. Затем немного вытянул клинок из ножен, и тот вновь зашипел, по узору затанцевали искры, в воздух поднялся дымок.
— Это действительно он! — сказал Льюк. — Вервиндл, Дневной Меч, — брат Ночному Клинку, Грейсван дир.
— Как так? — сказал я. — Я не знал, что есть какая-то связь.
— Чтобы изложить эту историю, мне надо бы хорошенько все вспомнить — придется начинать издалека. Спасибо.
Льюк повернулся и сделал несколько шагов, оружие при этом шлепало его по бедру. Внезапно он обернулся.
— Меня поимели, — сказал он. — Эта женщина опять это сделала, и я раздражен до предела. Не знаю, как с этим разобраться.
— Что? О чем ты?
— Моя мать, — объяснил он. — Она опять это сделала. Как раз тогда, когда я считал, что поводья у меня в руках и я скачу своим собственным курсом, она присоседилась и изгадила мне жизнь.
— Как она это сделала?
— Она наняла Далта и его ребят обмикстурить местный переворот.
— Да, мы нечто подобное и предполагали. Кстати, что случилось с Аркансом?