11.02.36 г. 20 ч. 15 мин.
— А где же мой любимый кузен Баст? — с этой женщиной следовало держать ухо востро, потому что, если зазеваешься…
"Съест… Трахнет… И глазом моргнуть не успеешь!"
Что правда, то правда: баронесса великолепная актриса! И толку с того, что Степан знал это? Когда хотела — а сейчас она определенно хотела — Кайзерина Кински в роли могла "выступить" настолько естественной и искренней, насколько в жизни человек выглядит не всегда. Глядя на нее, слушая голос, даже тени сомнения не возникало, будто ее поступки — по наитию, из мимолетного каприза или минутного порыва, и действия ее казались настолько далеки от "коварных планов", нарочитости и тайных умыслов, что о "тонких расчетах" даже думать противно. Такими естественными могут быть только дети, животные… и, да — возможно, некоторые "блондинки". Но у Кисси это тоже получалось, хотя она отнюдь не "блондинка". Напротив, Степану не раз уже приходилось убеждаться, что Ольга — Кайзерина — Кейт или как ее называл Ицкович — Кисси — женщина непростая и всегда "себе на уме". Тем не менее, знать и "понимать" вещи, суть, разные. Вот и сейчас, стоило Кисси "сделать глазки" и сыграть голосом, как Степан тут же "поплыл", с трудом удерживая — пока еще — голову над водой.
— А где же мой любимый кузен Баст? — спросила Кейт, чуть прищурившись.
— Он занят, о прекраснейшая из баронесс… — единственным способом спастись было выпустить на волю баронета. Тоже не боец для такого случая, но все-таки…
— Занят… Какая жалость.
— Он просил передать, что у него возникли срочные дела…
— А?.. — но Степан уже почти взял себя в руки и не желал терять только что вновь обретенной свободы воли.
— Вот, — кивнул Матвеев на черный кожаный футляр, который, войдя в гостиную, оставил на стуле около двери.
— Тромбон, — кивнула Кейт и лучезарно улыбнулась. — Но я не умею играть на тромбоне, баронет. На гитаре…
Однако Степан не дал ей продолжить — железо следовало ковать, пока слюни из пасти не потекли.
— Это самозарядная винтовка, — сухо объяснил Матвеев и, вернувшись к двери, взял футляр в руки и продолжил:
— Чехословацкая, Zbroevka Holek… модель 1929 года. С магазином на десять патронов.
— Мне это ни о чём не говорит… — слукавив, Ольга приняла тон, предложенный Степаном. — Покажи.
Тихо и напрасно радуясь, что так просто отделался, Степан поставил футляр на стол, щелкнул замками.
— Автоматическая? — с ироническим сомнением в голосе спросила Ольга, рассматривая разобранную для удобства переноски винтовку.
— Самозарядная, — ворчливо поправил ее Степан. — У тебя будет пять выстрелов…