— Пойдем. — Саша взял полотенце.
Выходя из номера, он тихо понадеялся, что за ними никто не увяжется — прежде всего мысли эти касались прилипчивого Дана, — и они смогут спокойно разместиться под зонтиком вдвоем. Тем более что на Леночку Дан произвел самое благоприятное впечатление, поскольку сыпал комплиментами, пару раз порывался поцеловать ручку и к тому же, как оказалось, знал невероятное количество анекдотов, каковые из него сыпались как из прохудившегося мешка. В результате Леночка с удовольствием поддерживала с Лиговым беседу, а Саша почему-то злился и все больше замыкался в себе. Поэтому он просто мечтал по дороге не встретить Дана.
Некоторым мечтам просто не суждено осуществляться.
Мужчина шел по ночной улице, полной грудью вдыхая свежий ночной воздух. Снегопад, долгожданный и желанный, недавно закончился, и последние снежинки еще лениво кружились в воздухе, становясь видимыми, только попав под яркий свет редких здесь фонарей, и плавно падали на слегка прикрытый белой пеленой асфальт. Гарь, смог — все, чем так богат был воздух еще несколько часов назад, почти полностью исчезли, сметенные рухнувшим с небес потоком мягкого и пушистого снега. Жаль только, что все закончилось так быстро.
И все же он наслаждался жизнью — город стал чище, по крайней мере на первый взгляд. Завтра утром снег уже не будет столь ослепительно белым, а к вечеру он и вовсе примет типичную для большого города серую, местами почти переходящую в черную окраску. Но это будет потом, а сейчас деревья, каждая веточка которых была обтянута белыми перчатками, и казалось, что попал в какую-то сказку. Мужчина шел не спеша, любуясь заснеженной улицей и не обращая особого внимания на то, что тротуар уже сейчас стал довольно скользким, что на улице горит ладно если один из пяти фонарей…
И что скрип снега под его ногами почти заглушает шаги другого человека. Идущего позади.
Впрочем, даже если бы он и услышал эти шаги, вряд ли это послужило бы причиной испорченного настроения — и даже тени беспокойства скорее всего у мужчины не возникло бы. Он не боялся никого и ничего. И не потому, что был глуп — говорят, только дураки ничего не боятся, нет, он просто весьма точно умел оценить свои шансы. И эта оценка, ничуть не преувеличенная, позволяла ему утверждать с полной уверенностью — здесь, на этой ночной улице, в этом городе, таком знакомом и предсказуемом, ему бояться нечего. Вряд ли какой-нибудь искатель приключений, вознамерившийся исследовать содержимое карманов дорогой кожаной куртки, сумел бы после такой попытки уйти восвояси на своих ногах.