– Рано или поздно, – отвечает Виктор. – Когда осознает, что к такому невозможно подготовиться.
Он заводит их в незанятую палату между Бабочками и семьей Макинтош. Здесь им по крайней мере никто не помешает, и перед дверью на всякий случай становится полицейский. Инара и София садятся рядом на кровать – лицом к двери, чтобы видеть любого, кто войдет в палату. Виктор садится напротив них. Эддисон, оставшись на ногах, начинает расхаживать по палате, и это нисколько не удивляет его напарника.
– Мисс Мадсен, – произносит Хановериан. – Не хотите начать?
– Вам бы хотелось сразу перейти к делу, правда? – София мотает головой. – Прошу прощения, но не сейчас. Мне пришлось ждать дольше, чем вам.
Виктор несколько раз моргает, потом кивает.
София берет Инару за руку, накрывает ладонью.
– Мы думали, тебя настигло что-то из прошлого. Думали, ты сбежала.
– Было бы вполне логично, – соглашается Инара.
– Но твоя одежда…
– Всего лишь одежда.
София снова мотает головой.
– Если б ты сбежала, то забрала бы деньги. Мы с Уитни, кстати открыли для тебя счет. Нам было не по себе оттого, что вся твоя наличность лежит в квартире.
– София, если ты сейчас ищешь в этом свою вину, то зря стараешься. Мы все от чего-то скрывались. И все знали об этом. И не задавали вопросов, если кто-нибудь исчезал.
– А следовало бы. И так все совпало…
– Откуда вам было знать?
– Что совпало? – спрашивает Виктор.
– То мероприятие, на котором Садовник… мистер Макинтош…
София издает удивленный возглас.
– Так у него есть имя. То есть, оно, конечно, должно быть, но… так странно.
– Тот вечер в ресторане, – продолжает Инара. – Я никому не сказала, что с мистером Макинтошем что-то не так. Только про стычку с Эвери. Но потом мы притащили домой эти крылья…
– Я напилась почти до беспамятства, – добавляет София с мрачным видом. – Ощущение было такое, будто я снова оказалась в этом аду.
– Я вывела ее на пожарную лестницу подышать, и она все мне рассказала.
– Никому не рассказывала до того дня.
– Почему? – спрашивает Виктор и краем глаза замечает, как Эддисон замер посреди палаты.
– Во-первых, потому что и рассказывать-то было нечего. Я не знала его имени, не знала, где находится поместье. Я была так напугана, что не замечала ничего вокруг. У меня были только крылья, а в животе подрастал зародыш. Если б я рассказала свою историю в полиции, там решили бы, что я напилась или закайфовала, или загуляла и теперь пытаюсь избежать последствий. Родители подумали именно так.
– Вы вернулись к родителям?
София кривит лицо.
– Они меня выставили. Сказали, что я их позорю. Мне было девятнадцать, и я была беременна. Мне некуда было идти и не от кого ждать помощи.