– Там только те, чьи крылья так и не были закончены? – спрашивает он быстро.
– Нет. Если они умирали и страдал рисунок на спине, Садовник не помещал таких под стекло. Несколько девушек оказались в могиле по вине Эвери: тот хлестал их так, что шрамы пересекали крылья. – Она прикасается к спине. – Жизель.
– На этом ваш разговор не закончился, верно?
– Нет, но вы уже знаете, что произошло.
– Да, но хотелось бы услышать продолжение, – отвечает Виктор, как если б говорил с кем-то из дочерей.
Она приподнимает бровь.
* * *
Как и Лионетта, я брала стул из медпункта, чтобы сидеть возле кровати. Возможно, сидеть на кровати было бы удобнее, но это давало ей немного личного пространства. Пространства, которое она могла назвать своим. Садовник об этом просто не задумывался. Он сидели в изголовье, прислонившись к стене, держал голову девушки у себя на коленях и медленно гладил. Насколько я знала, он никогда не приходил к девушкам, пока не заканчивал татуировку, пока не насиловал в первый раз.
Ведь именно так он превращал нас в свою собственность.
Но он пришел не к новой девушке. Он пришел поговорить со мной.
И не было похоже, чтобы он спешил с этим.
Я подтянула ноги и села по-турецки, раскрыла книгу на коленях и стала читать, чтобы как-то заполнить пустоту. Потом Садовник протянул руку и мягко закрыл книгу. Я подняла на него глаза.
– Давно ты наблюдаешь за моей семьей?
– Примерно с тех пор, как у меня появились крылья.
– Но ничего об этом не говорила.
– Ни вам, ни кому-то еще.
Даже Лионетте с Блисс, хотя была близка к этому. Не знаю почему. Может, легче было представлять его лишь в образе маньяка? И мысль, что у него могла быть семья, казалась… какой-то извращенной. И сама мысль, что могло быть еще ненормальнее, приводила бы их в смятение.
– И о чем ты думаешь, когда наблюдаешь за нами?
– Думаю, что ваша жена больна. – Я редко лгала ему; правда была тем единственным, что всегда принадлежало мне. – Думаю, что она боится Эвери и не хочет этого показывать. Она обожает вашего младшего сына и очень ценит эти прогулки с вами, поскольку лишь в эти минуты вы все свое внимание посвящаете ей.
– И все это ты увидела с верхушки дерева?
К счастью, мой ответ скорее позабавил его. Он прислонился к изголовью кровати, заложив одну руку за голову наподобие подушки.
– Я не права?
– Права. – Садовник взглянул на девушку у себя на коленях, потом снова на меня. – У нее уже давно проблемы с сердцем. Не настолько серьезные, чтобы делать пересадку, но накладывают некоторые ограничения на образ жизни.
Значит, его жена тоже была своего рода Бабочкой.