– Не мог уснуть, – сказал он тихо.
– И поэтому пришел сюда?
– Просто никак не могу понять, что это за место, в чем его смысл.
– Вполне объяснимо, если учесть, что никакого смысла нет.
– Значит, ты здесь не по своей воле.
Я вздохнула и закатила глаза.
– Перестань допытываться до сведений, которыми все равно не воспользуешься.
– С чего ты взяла, что не воспользуюсь?
– Тебе хочется, чтобы отец тобой гордился, – ответила я резко. – И ты понимаешь, что этого не произойдет, если расскажешь кому-нибудь об этом месте. А поэтому какая разница, по своей воле мы здесь или нет?
– Ты… ты, должно быть, считаешь меня жалким.
– Считаю, что ты претендуешь на это звание, – я посмотрела на его грустное и серьезное лицо и впервые, с тех пор как попала в Сад, решила рискнуть. – Но считаю также, что ты можешь изменить это в лучшую сторону.
Десмонд довольно долго хранил молчание. Такой маленький, ничтожный шажок, но даже это казалось неодолимым. Это как же нужно контролировать ребенка, чтобы родительская гордость значила для него больше, чем правда?
– Наш выбор делает нас теми, кто мы есть, – произнес наконец Десмонд.
Трудно назвать такой ответ содержательным.
– А что выбираешь ты, Десмонд?
– Не думаю, что сейчас я склонен выбирать.
– Значит, твой выбор по умолчанию неверен. – Он выпрямился и раскрыл рот, готовый возразить, но я вскинула руку. – Если ничего не выбирать, это и есть выбор. Нейтралитет – это подход, но значение имеют только факты. Невозможно жить, не совершая выбора.
– У Швейцарии, вроде, получается.
– Для нации это, может, и подходит. Но что, по-твоему, чувствует человек, когда узнает, что он допустил своим нейтралитетом? Когда узнает о лагерях, о газовых камерах и экспериментах над людьми? Думаешь, нейтралитет и дальше был бы ему по душе?
– Тогда почему бы тебе просто не уйти? – спросил Десмонд. – Вместо того чтобы осуждать моего отца за то, что он дает вам жилье, кормит и одевает вас, почему ты просто не уйдешь?
– Ты же не думаешь, что мы знаем код от двери?
Он сразу сник – и возмущения на лице как не бывало.
– Он держит вас взаперти?
– Коллекционеры не выпускают своих бабочек полетать. Это противоречит самой цели.
– Можно спросить…
– Не так просто спрашивать его о чем-то, – ответила я его же словами, произнесенными пару недель назад.
Парень вздрогнул.
Десмонд был слеп, но не глуп. Он предпочитал не замечать происходящего вокруг, и это выводило меня из себя. Я сняла свитер и бросила ему на колени, после чего слезла с камня.
– Спасибо за компанию, – проворчала я и быстрым шагом двинулась вниз по тропе.