- Да, весёлые были времена, - хихикаю я.
- Ты шутишь? Я тогда действительно была толстухой, и для меня те времена были совсем не весёлыми.
Смеясь, мы выходим из корпуса на улицу.
- Последнее время ты так часто избиваешь людей, что я начинаю задумываться: не подменили ли тебя? Где милая добрая Эмили, пытавшаяся все конфликты решить мирным путём?
- Не знаю, была ли та добрая и милая девочка реальностью, или всего лишь выдуманной личностью, которую все хотели видеть во мне - серьёзно отвечаю я.
На мои слова Кэйси всего лишь понимающе кивает.
- Дай-ка взгляну на твою шею. – Я поднимаю голову, и Кэйси внимательно смотрит на царапины, оставленные фурией. – Раны не глубокие, думаю, шрамов не останется.
- Спасибо, доктор Мартин, - шучу я, - но думаю мне всё же нужно лекарство от бешенства. Мало ли кто укусил эту ненормальную.
Кэйси ухмыляется, а затем её выражение лица становится серьёзным, и она делает вид, словно задумалась над чем-то.
- Думаю большая пицца и вечер в компании братьев Винчестеров[22], то, что нужно для скорого выздоровления.
Я начинаю смеяться над словами Кэйси.
- Если бы все доктора лечили так как ты….
- Знаю, знаю, я просто супер, - отмахивается Кэйси, не давая мне закончить мысль, - а теперь езжай домой, потому что тот принц, кажется, бежит спасать тебя. – И она кивает в сторону входа, где стоит Рэй, оглядываясь по сторонам, пытаясь найти нас.
И словно почувствовав на себе мой взгляд, он поворачивается и наши глаза встречаются. Быстрым шагом он направляется в нашу сторону, но я машу головой и делаю шаг назад, это заставляет его замереть на месте. Его глаза умоляют меня, не знаю о чём, но моим ответом всё ещё остаётся «нет». Я делаю ещё один шаг назад. Плечи Рэя моментально опускаются, а надежда в глазах сменяется болью. Но я отказываюсь менять своё решение. Сажусь в машину и уезжаю, наблюдая за Рэем в зеркало заднего вида. Мне так хочется вернуться и успокоить его, но я отворачиваюсь и продолжаю ехать, потому что знаю – так будет лучше.
На светофоре я дотрагиваюсь до ноющей раны на шее и вздрагиваю. Больно, но на самом деле эта боль – первое и единственное что я смогла почувствовать на этой неделе.
Приезжая домой, я обрабатываю рану, и, оглядываясь по сторонам, понимаю, какой беспорядок навела за прошедшую неделю. Включая музыку, я, пританцовывая, начинаю убираться в квартире. Лаки настороженно наблюдает за мной со стороны с приподнятыми ушами. Я почти закончила уборку, когда нечаянно с рабочего стола смахнула кипу бумаг. Поднимая их на место, на глаза мне попадает конверт, на котором аккуратными печатными буквами написано: «Эмили Элизабет Дэй-Бенсон». Я замираю, потому что узнаю почерк бабушки. Садясь на кровать, я открываю конверт и достаю письмо. Раньше я не была готова его прочитать, но сейчас, я думаю, пришло время признать все ошибки и взглянуть своим страхам в лицо.