- А ты смог бы быть космонавтом или, допустим, лётчиком, - продолжал Фёдор Григорьевич. - Ты разве не помнишь?.. Мы же в самолёте из Якутска вместе летели в Ыйылы. Высоко забирались, до трёх тысяч метров, до трёх с половиной... А ты хорошо держался, значит, полёт переносишь.
Верно, мы летели вместе. То-то он сразу показался мне знакомым и по имени меня назвал. Его место было как раз позади наших кресел, и он ещё на стоянке всё советовал маме оба уха заткнуть ватой: так, он говорил, лучше, когда самолёт набирает высоту или начинает спускаться.
- Нет, я всё равно не хочу лётчиком, - сказал я.
- Скорей всего, он у меня будет путешественником, - вступила мама в разговор. - Путешественником по разным неизведанным странам. Вот и на Крайний Север меня затащил, говорил, никуда больше не поедет.
Я снова дёрнул рукав маминого пальто. Кто её просит? Я же вот не спрашиваю, не надоедаю, кем Фёдор этот Григорьевич работает, что он тут, на Севере, делает. А он уже тогда, в самолёте, разведывал у мамы, кто она такая, и откуда, и надолго ли собирается в Ыйылы... Надоедливый он просто!..
- И молодец, что затащил! - с чего-то обрадовался он. - Я с первого дня это утверждал. Помните?.. - Он к маме обращался, потом опять заговорил со мной: - Это ты хорошо решил - на Север. И путешественником - лучше не придумаешь! Но я задерживаю вас, Нина Игнатьевна? Вы, наверное, торопитесь?.. До свидания...
Он не только маму задерживал, и меня тоже. Нам же после больницы надо в магазин. Поэтому я обрадовался, когда мама кивнула ему:
- До свидания...
Стоило ему отойти немного, мама повернулась ко мне.
- Ну почему ты такой дикарёнок, Женька? - сказала она. - Спрашивают у него, кем он хочет быть, когда вырастет, а он словно язык проглотил!
- Я не проглотил, - сказал я и высунул язык, как высовываю, когда мама хочет посмотреть, не простудился ли я, не красное ли у меня горло.
- Вижу, вижу, что не проглотил! Закрой рот, а то сегодня всё равно холодно.
Мы с ней вошли во двор больницы, поднялись на крыльцо. В больнице всегда пахнет лекарствами. Мне так шибануло в нос, когда открылась дверь, что я сказал маме: нет уж, я туда заходить не буду, подожду её во дворе.
С чего это он придумал, будто я собираюсь стать врачом?..
Во дворе кружились воробьи: они стайками слетались к длинному зданию больничной конюшни, клевали что-то, топорщили пёрышки - и скок-скок по мёрзлой земле... Воробьи здесь всю зиму живут: они никуда не улетают, ни в какие тёплые края. Вот отчаянные, не боятся холодов! А эти попались и вовсе какие-то сумасшедшие... Я их нарочно пугал. Только отгонишь и отойдёшь чуть в сторонку, а они тут же слетаются на прежнее место. Снова спугнёшь - всё равно возвращаются.