— А вот я — слабачка. Хотела кое-что тебе сказать и — не могу.
Николай подергал ее за косу.
— Ну, ну, давай, а то умру от любопытства. Катька! Говори!
— Нет, Колечка, потом. Вот вернешься из города — тогда.
— У нас будет ребенок? — выпалил Николай, глядя на нее круглыми глазами.— Да?
— Ребенок? — певуче повторила Катя и помотала головой.— Нет, не думаю... А ты хотел бы?
— Конечно! Детей люблю. И Димку своего и твоего-нашего, и всех-всех вообще.
— Ну, насчет «твоего-нашего» не торопись, не обещаю... Мне, Коля, тоже хочется человеком стать, не просто, как ты говоришь, милой букашкой. Вот только как с папой быть? Бросить его одного здесь не могу... Если бы мама была, а так — нет, ни за что!
— У меня тоже проблема, между прочим. Догадываешься?
— Аня? Дима?
— Разумеется. Аня-то что? С Аней как раз проще всего, а вот с Димкой... Ты как, возьмешь меня с Димкой замуж?
— Тебя? С Димкой? — Катя нежно погладила Николая по щеке, прижалась лицом, зашептала: — Коля! Коля! Коля!
— Возьмешь?
— Не знаю... не знаю... не знаю...
— Ох, Катька, измучила ты меня!
— Я? Тебя? Ой-ей-ей! Как это прекрасно — мучить! Ты меня тоже вымучил — всю, всю, всю... А ты надолго в город? — вдруг спросила Катя, поднявшись на колени.
— Ну, не знаю, на день, на два, не больше.
— Возьми меня с собой, к бабушке.
Николай помедлил всего какой-то миг, чуть больше, чем следовало бы, и Катя взмахнула рукой:
— Нет, нет! Не надо.
— Да что ты! Поехали! Это же прекрасно!
— Нет, нeт! Я передумала. Не пора ли за работу?
Она быстро, ловко привела себя в порядок, накинула курточку от комаров, повязала косынку и выскользнула из палатки. Николай выбрался следом за ней.
Газовый факел дрожал, вибрировал над трубой «самовара», словно хвост ракеты, направленной в глубь земли. Дымок от костра тянуло к нижнему концу «самовара», и там, в темноте, у самой земли след его исчезал...
Катя уже стояла в часовенке с журналом в обнимку, ждала, когда начнутся замеры. Николай запустил «самовар» в форсированный режим, труба взревела, струя рванулась вверх, сжалась, засветилась яростным белым светом. Воздух вокруг нее заклубился, потек светящимися валами вниз и в стороны — уже и не воздух, а нечто, начисто лишенное кислорода...
Николай ступенями менял соотношение газа и воздуха в газовой смеси на входе в трубу. Катя по его отмашке списывала в журнал показания приборов. Работа шла все быстрее, быстрее, и вскоре Николай забыл про все на свете, кроме этой ревущей трубы, кроме кранов, манометров, редукторов и тонюсенькой стрелки пирометра, которым измерялась температура струи.