— Здравствуйте,— тихо сказала Катя.
Аня чуть кивнула и повернулась к Николаю, так и стоявшему с опущенными руками.
— Дедушке срочно нужна машина,— сказала она, полностью овладев собой.— Дай ключи, я поеду. Дай! — повторила настойчиво.
Николай протянул ключи, она взяла, подошла к бабке Марфе, поцеловала ее в висок, погладила по круто вздыбленной спине и, захватив сумку с документами, вышла из дому. На крыльце она вспомнила про конфеты, выложила их на перильце и неторопливо пошла к машине. Вставила ключ зажигания — бензина хватит до города,— включила стартер. Калитка с треском распахнулась и выбежал Николай.
— Аня! Постой! — закричал он, взмахивая руками.— Анька!
Она рванула с места, резко крутанула рулем. Машина выскочила на асфальт, помчалась, набирая скорость. Николай стоял возле дома со вздернутыми руками, словно взывал о помощи.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
1
— Ну что, батя, опять тебе в ножки кланяюсь. Пролыгин отключил установку, сижу, загораю.
— Ничего, ничего, позагорай малость. Вот птичник наберет ход, тогда и включим. Делай какие-нибудь другие работы.
— В том-то и беда, что не могу! Я ведь тебе уже объяснял. Неужели трудно понять?! Мне не веришь, поверь академику, обкому. Тебе Ташкин давал указание?
— Ташкин? Он мне сто раз на день дает указания. Уже и запамятовал.
— Ну, из обкома должны были позвонить насчет моих опытов, чтобы не выключали.
— Ах, насчет твоих опытов... Ну звонили. И Ташкин говорил — только что? Думаешь, каждый приказ надо выполнять?
— То есть как?! Вам же обком приказал!
— Обком... У обкома слишком много забот, а мы, которые отвечаем, должны шурупить, что к чему, какое дело главное — для нас! Если всех будем слушать, то знаешь, как в той поговорке: всем кивать, не успеешь шляпу сымать.
— Как же так, батя? Обнадежил, я поверил, а что получается?
— Ничего не попишешь, у нас производство, как говорится, в первую голову. Опыты подождут, а вот людям ждать никак нельзя — трижды в день брюхо требует.
— Снова заладил! Какой ты!
— Какой? Ты меня не зли, Николай, а то вообще никаких разговоров! Понял?
— Ну и что прикажешь? Сворачиваться и — в город?
— Не горячись, говорю, подожди малость. Дай с птичником разобраться.
— Ну и сколько ждать?
— Не знаю, недельку-другую.
— Ого! Да ты что?! Нет, так не пойдет! В обком буду обращаться.
— А хоть в ЦК! С меня не за твои опыты спросят, а за хлеб, за мясо, за молоко, за птицу. И что я отвечу? Извините, сын опыты ставил, у него наука, физика! Мне, знаешь, такую физику пропишут — будешь только почесываться. И правильно сделают! Нынче не те времена. Это раньше на деревню смотрели как на третий сорт, а жизнь заставила переменить стекла. Нынче, кажись, поняли — если только брать и ничего не давать, так и брать не с кого будет. А то привыкли — все дай да дай! И у тебя такое настроение. Обидно, сын! Уж ты-то мог бы понять отца родного!