— Обязательно, бабаня, съезжу,— пообещал Николай и боком вышел из комнатки.
Он подумал, что и внешне бабка ничуть не переменилась за этот год: все такая же сухая, черная, с редкими, но еще своими жующими зубами, с хорошей памятью и прежними странностями.
Олег стоял у окна, нервно обхватив себя за локти.
— Да брось ты,— засмеялся Николай и выразительно покрутил возле виска, кивнув в сторону бабки.
За окном раздалось негромкое мычание, залаял Шарик, заскрипела калитка, и в кухонное окно вдвинулась коровья морда.
— Зорька пришла,— сказал Олег.
Из сеней, цокая коготками по полу, в бабкину комнатушку пробежал с озабоченностью на морде Шарик. Из-за занавески вышла Катя, посмотрела на Николая, сказала:
— Пойду Зорьку подою.
Шарик с тихим рычанием деловито пробежал в сени, погнал Зорьку от окна в стайку. Катя взяла чистое полотенце, ведро теплой воды с печки, принялась делать пойло. Николай с улыбкой подошел, протянул руку:
— Давай познакомимся.
Катя взглянула удивленно, смуглое лицо ее разгорелось, стало жарким. Она церемонно подала руку, крепко пожала, повернулась, взяла ведро, полотенце и вышла. Шарик, нетерпеливо вбежавший было в сени, снова метнулся во двор. Николая рассмешила Катина строгая манера.
— Что за птица еще? — спросил он.
— Как?! Ты не узнал?! Это же Катя Куницына! Дочь Георгия Сергеевича.
— Главного агронома? Катька?! — удивился в свою очередь Николай.— Была вот такой крохой!
— Ну! Ты ее дразнил, в снегу валял. Вспомнил?
— Так вы в одном классе?
— Ну конечно! В этом году кончаем. Кстати...— Олег кинулся к окну, высунулся и прокричал: — Катя! Через час садимся за математику. Не забыла?
— Нет, не забыла,— донесся ее звонкий голосок.
— Когда сдаете? — спросил Николай.
— Послезавтра, а еще ни бум-бум. У меня вообще с математикой...
— Ты ее не понимаешь или она тебя?
Олег хохотнул.
— По-моему, у нас полная взаимность: ни я ее, ни она меня.
— А у Кати?
— У нее порядок, вот она и берет меня на буксир.
— Жаль, времени нет, а то бы я вас поднатаскал.— Николай прошелся по горнице, заглянул в спальню родителей — и там все без перемен: широкая железная кровать, перины, гора подушек, коврик на стене, будильник на комоде возле зеркала, платяной шкаф, старенький приемник «ВЭФ» на полочке, коврики, дорожки, два стула с гнутыми спинками.— Послушай, братец, а пожрать в этом доме имеется?
— Ой, конечно! Я ведь тоже голодный. Сейчас сообразим, мигом! Только переоденусь.
— Анька тебе кроссовки достала — мечта! — сказал Николай.
Олег скрылся б средней комнате, рядом с боковушкой, а Николай сходил к машине, достал из багажника подарки — «дипломат» для отца, кроссовки для Олега, платок для бабки Марфы, халат для матери, конфеты и печенье для всех вместе. Сунув кроссовки в комнату Олега, он вышел во двор, скинул рубаху и под дровяным навесом в охотку, с яростным напором расколошматил колуном с десяток березовых чурок. Получилась целая гора дров. Он быстро и ловко уложил их в поленницу и с удовольствием помылся до пояса под уличным умывальником, поплескался холодной колодезной водицей. Растершись до жаркой красноты махровым полотенцем, висевшим на гвоздике, он развалился на свежем сене, сухом и пахучем, разбросанном для подсушки во дворе.