— Тогда хочу спросить: порядочно ли объединять три кандидатские в одну и защищать как простую кандидатскую диссертацию? Это справедливо?
Дедуля насупился, пожевал вставными зубами, хмыкнул.
— А ты все свое, эк тебе не терпится стать доктором.— Он с язвительной усмешкой уставился на Николая, помотал головой.— Не в ту степь, Коля, стремишься, не в ту.
— Но почему? — воскликнул Николай.— Результаты уже есть, а в том, что будут крупные, не сомневаются ни Мищерин, ни ваш покорный слуга.
— Слушай-ка, покорный слуга, от меня-то ты чего хочешь? — резко, с неприязнью спросил дедуля, и Николай почувствовал, что, кажется, действительно заехал не в ту степь.
— От вас — абсолютно ничего,— прижав руки к груди, сказал Николай.— Вы меня просто обижаете, Дмитрий Никифорович! С кем мне еще советоваться? С этим сухарем Мищериным? С отцом? Смешно! Вы — единственный человек, действительно понимаете...
Дедуля примирительно ткнул его в плечо.
— Ну, ну, ладно, не обижайся, сам виноват, напросился. На будущее урок. Пошли обедать.
Николай вздохнул с облегчением — на этот раз пронесло...
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
— Ну хорошо, закончишь ты сельхозинститут и что будешь делать?
— Полеводом буду, агрономом, как папа.
— С аршином носиться по полям? Сильную пшеницу выращивать? Рекорды ставить?
— Зачем так высоко? Клевер, люцерну, горох — тоже неплохо.
— Но это же скука! Каждый год одно и то же, до посинения.
— Почему одно и то же? Папа говорил, агрономия наука живая, развивается.
— Развивается и завивается. Твой отец развивает, а Ташкин завивает. У нас ведь все кому не лень — специалисты по сельскому хозяйству: чем выше кресло, тем крупнее специалист. Вон академик Мальцев сколько лет бился. Какой-нибудь начпупс черканет резолюцию, и вся твоя наука — псу под хвост.
— Так было раньше...
— Когда это «раньше»? При царе Горохе?
— Ну, давно. Теперь такого не допустят.
— Ты и твой папа?
— И твой! Ой, извините, сорвалось...
— Да ну, вот еще! Давай на «ты», мы же оба молоденькие.
— Нет, не могу, неудобно.
— Ну, как хочешь... Ладно, предположим, дали, вашей науке все права, вырастили вы прекрасный урожай люцерны, но, представь, в один непрекрасный момент налетает «Сельхозхимия», сыпанут с похмелюги — и все твои травы — яд! Что будешь делать? Плакать?
— Зачем плакать? Просто не допущу этого. С механизаторами, с рабочими поговорю, объясню. Они же темные. Папа не раз рассказывал. Приезжают — ни бум-бум, им что асфальт раскатывать, что поля обрабатывать. Папа с ними поговорит, объяснит, и те же самые нибумбумы работают совсем по-другому. По- человечески надо. Люди ведь не плохие в принципе, только всегда торопятся. Торопятся закончить работу, торопятся отчитаться...