— Пить хочу,— сказал Николай.
— О! — воскликнула Катя.— Остановитесь! Я знаю тут родничок. Чуть назад, мы проехали.
Николай остановился, дал задний ход. Попетляв среди раскидистых кустов отцветшей черемухи, Николай загнал машину в зеленую нишу, как в туннель. Едва приметная тропка сквозь заросли буйного разнотравья привела их к ручью, вытекавшему из топи. К истоку были проброшены слеги. Два бревешка, на которые упирались слеги, держались концами на кочках. Зазор был таков, что в самый раз встать и наклониться над прозрачным оконцем. Вода в нем вспучивалась тремя живыми бугорками, снизу били ключи.
Катя легкими прискоками пробежала по слегам, жерди под ней, казалось, не колыхнулись. Николай пошел следом и чуть не свалился — отвык, да и сказывалась усталость, все-таки два с лишним часа провел в воде, а до этого с раннего утра мотался на машине, возил мать в райцентр в больницу, трижды гонял на полигон и обратно, психовал из-за неполадок, лаялся с Вадимом, теперь эта фисгармония с Пролыгиным...
Катя присела на колени, сунула косу в прорезь сарафана, упершись ладонями в бревна, склонилась к воде и, прямо губами, ртом схватывая прозрачные холодные бугорки, напилась из источника. Глянув на Николая черными сияющими глазами, она склонилась еще ниже, окунула в родничок лицо, помотала головой и, резко, упруго оттолкнувшись, поднялась на вытянутых руках, села на корточки. Капли воды посверкивали на ее ресницах, в завитках волос у висков, глаза влажно блестели. Она стряхнула капли, убрала воду с лица, с волос. Вытянула косу из-под сарафана. Комары так и вились над ней.
Невольно Николай сравнил ее с Аней: та показалась мудрой и старой, какой- то пресной, скучной, расчетливой в каждом слове, в каждом жесте, в каждой мысли. А эта — ребенок, хотя по внешнему виду созрела, хоть сейчас замуж — так и пышет юной манящей зрелостью...
Катя поднялась, чуть отступила по бревнам. Николай стоял и молча смотрел на нее.
— Ну что же вы? — смутилась Катя.— Пейте.
— А ты красивая, Катерина,— сказал он.
Катя поднесла руки к лицу, покачала головой.
— Пейте, вода утекает,— пробормотала чуть слышно.
Николай припал к оконцу, окунул лицо, подержал, закрыв глаза, пока не заломило. С фырканьем, с чмоканьем, жадно напился. Встав на колени, принялся швырять вверх пригоршнями воду. Катя ловила брызги и смеялась. Потом, держась за руки, они перебрались по качающимся жердинам на сухое место. Николай шел впереди, Катя — за ним. Внезапно Николай остановился, прислушался. Вокруг были густые заросли: рябина, смородина, малина, березки, осины, ольха — кусты и деревца вперемешку, без просветов, опутанные паутиной, травами, засохшими, прошлогодними, и молодыми, сочно-зелеными. Звенели комары, где-то беспокойно трещала сорока. Николай рывком притянул Катю к себе, обнял. Она охнула, испуганно рванулась.