Моя восьмилетняя мама почти не обращала внимания на налеты немецкой авиации, возможно потому, что уход из Киева был связан для нее с горькой утратой – расставанием с любимой куклой. Двумя месяцами раньше, в мае, ей подарили на день рождения огромную куклу. Для того времени это было настоящее чудо: размером почти с маму, она закрывала и открывала глаза, на ней было кружевное платье – словом, роскошь невиданная. (На чудом сохранившейся фотографии мая 1941-го маленькая черноглазая девочка в коротких кудряшках нежно обнимает огромную куклу-блондинку с длинными косами.) Уходя из Киева, куклу, естественно, пришлось оставить: с собой брали лишь самое необходимое, вещи и продукты (в первую очередь мед), которые в пути можно было выменять на еду, и прабабушка категорически отказалась брать с собой игрушку. Мама столь же категорически отказалась уходить без нее. В конце концов ей пришлось смириться, но время от времени воспоминание о горестной потере охватывало ее с новой силой, тогда она останавливалась прямо на дороге и отказывалась идти дальше. Рассказывая об этом полвека спустя, мама продолжала краснеть от стыда.
Другое мучительное воспоминание относится к поездке в товарном вагоне: мама и ее двоюродный брат обнаружили на грязном полу вагона леденец и, стоило их бабушке отвернуться, схватили его и стали по очереди сосать. Последствия легко представить: весь остаток пути бедной прабабушке пришлось ухаживать за двумя корчившимися от поноса детьми в раскаленном от августовской жары товарном вагоне, без воды, без элементарных удобств… В конце пути им удалось выменять последний мед на разрешение пристроиться на крыше военного эшелона, где был устроен загончик для стрелка, поставленного наблюдать за вражескими самолетами, там они и расположились.
К исходу сентября троица добралась наконец до Свердловска, где мальчика сдали на руки родителям; прабабушка же с мамой поехали дальше, в Нижний Тагил к деду. Там мама пошла в школу, но несколько недель спустя ее мать приехала из Кирова, чтобы забрать дочь к себе. Получить разрешение на поездку было нелегко: по незадолго до того принятому закону неявка на завод приравнивалась к дезертирству, за это можно было угодить в лагерь. Бабушке как-то удалось отпроситься, и путешествие произошло без особых приключений, если не считать того, что при пересадке в Курске она задремала в ожидании поезда и у нее немедленно украли все, что было при ней, в том числе и основную ценность: буханку хлеба, а также предмет особенного сожаления ее дочери-первоклассницы – карандашик, подарок по случаю поступления в школу.