* * *
Все в жизни относительно. Случайный посетитель (особенно иностранец) наверняка счел бы тесным пространство, на котором наша семья жила первые восемь лет после моего появления на свет. Шестнадцать метров на троих и правда немного. Едва хватило, чтобы поставить в угол детскую кровать, подвесить тут же на стену небольшой секретер с откидной крышкой (он послужит письменным столом и вместилищем для учебников, когда я пойду в школу), пристроить под ним ящик с игрушками, сколоченный отцом. Занавеска на подвижной штанге отделяла мой угол от остальной комнаты: диван-кровать, раскладывающийся в случае прихода гостей стол, крошечный холодильник, подвесные книжные полки, три стула. Все было рассчитано с точностью до миллиметра – не даром оба родителя были инженерами. Я до сих пор удивляюсь, как люди справлялись с решением проблем, вызванных недостатком площади, ведь инженерами были далеко не все, и пресловутая норма 9 кв. м. на человека была такой же фикцией, как большинство показателей социалистической экономики. Мне самой пространство, на котором я росла, представлялось вполне достаточным, в нем помещалось все, что тогда составляло мой маленький мир. Мама, думаю, тоже чувствовала себя вольготно: ведь после того, как бабушка во второй раз вышла замуж, им пришлось шесть лет жить на тех же 16 кв. м. впятером.
Комната выходила в длинный коридор, и таких комнат, в каждой из которых обитала более или менее многочисленная семья, насчитывалось на этаже штук тридцать. Этажей было четыре. На каждом имелось по две большие кухни, одна в одном конце, другая в другом, там стояло несколько газовых плит, и каждая семья располагала шкафчиком для кастрюль и сковородок. Запах жареной рыбы смешивался с запахом накрахмаленного белья, которое кипятили в больших баках и сушили на натянутых под потолком веревках. Тут делились советами по хозяйству и кулинарными рецептами – и тут же по вечерам вспыхивали по поводу и без повода ссоры между измученными работой, дорогой и стоянием в очередях женщинами. Тут всегда можно было занять у соседки соли или попросить головку чеснока, и тут же слышались, в зависимости от обстоятельств, как веселые анекдоты, так и площадная ругань. На каждый этаж приходилось по два «общих» туалета с рядом умывальников, а на первом этаже или в подвальном помещении располагалась баня. Точно не помню: меня возили мыться к родственникам, которым незадолго до этого дали отдельную квартиру с горячей водой и настоящей ванной.
Зато хорошо помню коридор, составлявший часть моего Lebensraum. Как ни странно, он не был ничем захламлен: несмотря на крошечную жилплощадь и отсутствие подсобных помещений, жильцам строго запрещалось держать там какие бы то ни было вещи, что превращало его в отличный велосипедный трек. Коридор был такой длинный, что, кажется, я никогда не проезжала его до конца. Недавно выяснилось, что там было еще одно крыло, так называемый «профессорский корпус», где жили преподаватели Института нефтяной и газовой промышленности и куда я точно никогда не заглядывала. Когда я поделилась своим изумлением с мамой, она сказала: