Строительная лихорадка, охватившая Москву, не пощадила и наш микрорайон, превратившийся с конца 90-х годов в гигантскую стройку. Под рев бульдозеров дешевая рабочая сила среднеазиатского происхождения возводила корпуса, ночевала прямо на «объекте», без воды и отопления – кого волнуют подобные мелочи? Ее перевозили с места на место заодно с подъемными кранами и бетономешалками. «Хрущобы», панельные четырехэтажки, построенные в 60-е годы в момент пика жилищного кризиса, ветшали и разрушались буквально на глазах. Их обитателей переселяли, дома сносили, и на освободившемся пространстве росли, как грибы, высокие башни – будущие жилища представителей нарождающегося «среднего класса».
Мама тоже переехала в новый дом, но на старой квартире оставалось еще много невывезенного, главным образом книги и бумаги. Я приехала как раз вовремя, чтобы взглянуть на эти залежи и уберечь от гибели то, что представляло интерес.
Жильцов в доме почти не осталось, большая часть дверей была опечатана; отопление давно уже бездействовало, не было ни воды, ни электричества, ветер задувал в щели окон, которые никогда особо плотно не закрывались.
– «Моральный кодекс строителя коммунизма…»
– Выбрасывай.
– «Сто советов молодой домохозяйке»…
– Выбрасывай.
– «Краткий очерк грамматики норвежского языка»…
– Покажи-ка. Гм… Оставим.
– Ты уверена?
– Ладно, выбрасывай.
Дело двигалось быстро. Если вначале мы с сестрой внимательно осматривали каждый лист, разворачивали каждый рисунок, обсуждали целесообразность сохранения каждой брошюры, то поползав в течение нескольких дней на четвереньках в пыли по комнатам полутемной квартиры, разбирая обломки тридцатилетнего существования семьи, мы постепенно опустили планку. Вдобавок, по мере того как стопки предметов на выброс росли, все больше напоминая Манхэттен в миниатюре, горы вещей, подлежащих хранению, тоже увеличивались с пугающей быстротой. Необходимо было проявить твердость.
– …ну а это?
– Выбрасывай.
– А это?
– Тоже.
– А с этим что делать?
– Выбрасывай.
В такого рода операциях потери неизбежны. Я утешаю себя мыслью, что мы с сестрой старались изо всех сил и не выбросили по недосмотру ничего действительно ценного. Больше всего меня радует, что нам удалось спасти любительские фильмы, снятые моим дедом в начале 60-х годов, когда он завел кинокамеру и проектор, большую редкость по тогдашним временам. Мне смутно помнилось, что он показывал их, когда я была маленькая, на семейных праздниках. После его смерти и камера, и проектор куда-то исчезли, но у меня теплилась надежда найти катушки с пленками. И они нашлись – числом пять, без этикеток, черные ящики семейного прошлого, которое вот-вот должно было кануть в вечность.