Ночью рабов охраняли плохо, видимо рассчитывая, что бежать все равно некуда. Несколько местных все же решились на побег. По ночам они плели снегоступы, и, через несколько дней, в одну особо ненастную ночь, ушли. Двое замерзли в тундре, двое пропали, остальных поймали за считанные часы. Викинги оказались неожиданно хорошими охотниками. Оставшихся в живых беглецов раздели догола и привязали к деревьям. Через пару дней их замороженные тела утащили в поселок. Началась полярная ночь, и с ней пришли сильные морозы. Рабы соорудили один большой шалаш на всех, чтобы хотя бы во время сна в общей толпе не замерзнуть насмерть. Но и это не помогло. После подъема то один, то другой человек оказывался мертвым. Тела уносили в поселок. Рабов начали кормить замороженным мясом. Молчун старался не думать о том, чье это мясо… Срубленные деревья волоком таскали туда же, к хозяевам. После одной из таких «прогулок» рабов провели обратно мимо причала. Родной дрифтер был в ужасном состоянии. Похоже, Олаф решил использовать судно в своих целях и принялся его модернизировать. Большая куча оборудования, частей двигателей, просто хлама лежала на берегу, а на судне стоял стук топоров. Молчун понял, что происходит, когда на берег вынесли кусок переборки. Олаф расширял трюмы и разгружал надстройку, видимо желая сделать себе корабль по образцу драккара или ладьи с единым подпалубным пространством. Прочность корпуса ослабла. Более того, море замерзло, и толщина льда продолжала увеличиваться. Облегченный дрифтер поднимался все выше, и лед начал нарастать под корпусом, еще больше выдавливая один борт. Судно начало наваливать на каменный причал со все более увеличивающимся креном. На надстройке наросли жуткие ледяные торосы, что только ухудшало положение. Молчун прошел мимо, с содроганием глядя на погибающее судно…
Время от времени скандинавы развлекались тем, что забирали одного из рабов и устраивали на него облаву. Ни один из забранных не вернулся. Последнее дерево спилили и отволокли в поселок в тот день, когда впервые после долгой зимы всего на несколько минут над горизонтом показалось солнце. За долгую зиму от рабов осталось меньше половины первоначального состава. В поселке их загнали в пустой склад, впрочем, разрешив развести внутри костер. Дрифтер почти лег на борт, и острые камни пропороли ему обшивку. Спасти его можно было только вытащив на берег или заведя в сухой док, но заниматься этим было некому, да и не было в поселке необходимых для этого мощностей. Олаф, видимо, пересмотрел свои планы, и работы на судне прекратились. Развлечения с рабами тоже закончились. Да и самих викингов вроде поубавилось. Чем уж они себя извели за долгую зиму, осталось загадкой. Дни становились все длиннее, а Молчун решался и все никак не мог решиться на побег. Как это обычно и бывает, все произошло крайне нелепо, по случайно подвернувшейся возможности. Охранников не хватало, и иногда самых спокойных «проверенных» рабов отпускали по мелким поручениям в пределах поселка одних. Молчуну поручили отнести скатку шкуры белого медведя. Он шел к краю поселка мимо склада продовольствия и вдруг увидел, что охранник у двери поставил свой топор, прислонив его к стене, и зашел за угол, не обращая внимания на раба. Молчун дошел до угла и отпрянул назад. Рослый викинг, гогоча как младенец, пускал струю, стараясь перелить ее за сугроб у края тропинки. Молчун вспомнил, как эти уроды убивали его людей, дальше все происходило быстро и бесшумно. Топор в руку, удар в затылок, треск кости, брызги мозгов, оттащить тело на склад, схватить первый попавшийся мешок и быстро выйти из поселка. Никто не поднял тревогу и, похоже, даже не заметил случившегося. Мелькнула мысль спрятать за поселком мешок и топор и вернуться обратно, но Молчун подумал, что, недосчитавшись одного из своих людей, Олаф займется расследованием, и решил, что день настал. Идея спрятаться в скалах рядом с поселком вызрела уже давно. Облава пойдет в тундру искать следы, все успокоится через несколько дней, когда решат, что беглец погиб где-то в этих безлюдных краях. Тогда можно будет спокойно уйти. Но несколько дней уже прошло, а суета в поселке все возрастала…