Ухмыляется:
— Ничего не вижу в этом плохого. Не сильно я и менял профиль деятельности: так же позвал за собой детей. И дети так же пошли. Только тогда шли за музыкой, а сейчас за яблочком. Не хочешь, кстати?
И протягивает мне надкушенный фрукт.
— Нет, спасибо, — отшатываюсь. — Как будто без тебя мало фанатиков.
— Мои — тихие, — пожимает плечами он. — Если те, кто должен ловить детей над пропастью — толкают их туда, толкачам ничего не остается, как ловить их. Дихотомия. Из-за моих фруктов не разрушают города, не устраивают геноцидов, не унижают столетиями и не жгут книги.
— А ты знаешь, — вспоминаю давешний разговор я, — что вот этот телефон, который тебя призвал, сменил…
— Да-да, девять владельцев и сколько-то пережил. И что? Как будто этого нельзя сказать о трех четвертях денежных купюр на свете?
— Ладно, считай, уболтал. Добро пожаловать в клуб, и все такое. Крысиный король мне нужен, вот что. Включай давай свою дудку и зови, я жду.
Люди, проходящие мимо, считают меня очередным сумасшедшим — человек сам с собой громко разговаривает над куском черного пластика. Они недалеки от истины.
— Дудка — это вчерашний день. Вот, смотри.
Достает из лежащей на мостовой мантии такой же, как у меня кусок пластика — но побольше.
— Вот, крысиный король должен быть на помойке, правильно? А из этой всемирной помойки, — он указывает на прибор в руках, — можно не только крысиного, но и слоновьего короля вытащить. С хоботом и бивнями.
— Не надо слоновьего. Давай крысиного — и мы в расчете. Помнишь же наши счета, а?
— Тебя забудешь, — недовольно бормочет, тыкает в черный прямоугольник, потом погружает туда руку по локоть, шарит. Закатывает глаза, кричит: — Ага!
— Поймал?
— Поймал.
Тащит, старается.
— Помочь?
— С-с-справлюсь.
И действительно, выдергивает переносной контейнер с решеткой. За решеткой книги, пялятся на меня глазками-бусинками.
— Пойдет?
Беру переноску, встряхиваю, смотрю на просвет. Книги переплелись страницами, срослись обложками. Несчастные. Читаю корешки: Мьевилль, Клавелл, Гофман…
— Пойдет. Беру. Свободен!
Скалится:
— Хозяин отпускает?
Некогда отвечать на глум. Слишком много времени потерял. Скоро рассвет.
Значит, возвращаемся. Кота надо искать на крыше — или на помойке.
На крыше, кажется, проще — и уж однозначно красивее. Разгорающееся утреннее солнце после ночного мрака, оно разгоняет туман и гонит черную морось. И только я и он. Да, красиво.
Но нет, нехорошо. Это перерастет в какой-то эпичный файтинг, как в плохих рисованных книжках. Придется идти во всемирную помойку. Ох, нет! Прошлый визит туда задержал меня слишком надолго.