На Лиама навалился выродок больше чем я. Одетый тоже в рваное и грязное рубище. Выкривленные руки и ноги обильно покрыты сочащимися, незаживающими гнойниками.
Хватаю винтовку, и раз пять стреляю. Выродок обрушивается на Лиама.
— Хватит! — орет тот. — Ты и меня убьешь!
Отяжелевшее сердце учащенно стучит, словно вот-вот разорвется от страха. Опускаю ружье.
— Спасибо. — говорит он, скидывая с себя мертвое тело.
Поднявшись, он с редкостным отвращением рассматривает уродца.
— Что это вообще такое? — неприятно удивляется он. — Нам лучше уйти.
— И все забыть. — непредумышленно добавляю я. — Наверняка, свечение засняли камеры.
Нищенские лохмотья выродка будто магнитом притягивает мой взгляд.
Лиам подходит ко мне, не чующей из-за сильнейшего страха и оторопи земли под ногами. Его когда-то с трудом выторгованная куртка порвана и грязная.
— Пошли, Харпер.
— Нож! — выдаю неожиданно для себя. — Мне надо забрать нож.
Закладываю винтовку за спину, и неспешно подхожу к напавшему на меня уродцу. Меня влечет нечто незнакомое, закодированное в высококачественной ткани его рваной рубашки, из которой так же шьют медицинские халаты и, которою в Котле ни за какие деньги не раздобыть. Вытаскиваю глубоко застрявший нож. Кое-как переборов растущее омерзение, бережно, чтобы не загрязниться, касаюсь воротника и смотрю на прищепленную к нему бирку: «Собственность Департамента», но номер не указан.
Согласно с программой «Элиминация» в Богеме «нездоровых» детей преднамеренно умерщвляют еще при рождении. Если ребенок родился без руки, ноги, уха или глаза, или же с надменно малым весом, его немедленно хладнокровно усыпляют. Или нам всего лишь говорят, что усыпляют? А на самом деле проводят над ними опыты?..
Лиам тянет меня за руку.
— Идем, Харпер! Или ты хочешь, чтобы нас здесь нашли?
Мы удираем. По дороге домой мы единогласно соглашаемся не говорить и ни за что не вспоминать неожиданное кошмарное происшествие в лесу. И вообще, мы никогда не ходили в лес, даже не знаем, что он есть за Дугой.
— Никогда! — повторяю я. — Мы никогда не были за Дугой.
— Конечно.
Тщательно ополаскиваю в озере руки и умываюсь. Но отвратительный трупный запах ограждает меня невидимой удушающей оболочкой. Склонившись над зеркально чистой водой, замечаю зияющий порез на левой руке немного выше локтя и катящиеся на рукаве алые капли крови. Выродок царапнул меня гнилыми, но острыми ногтями. Незамедлительно смываю кровь.
Спрятав винтовку в надежный тайник, предварительно замотав ее в толстую ткань, не оглядываясь, бегу домой. Растапливаю печку (дрова я приготовила вечером). Когда вода достаточно нагревается, наполняю старую лоханку. С небывалыми стараниями мою волосы и до покраснения драю бледную кожу жесткой щеткой, пытаясь смыть неприятный запах. После зарываюсь в теплую безопасную постель и самозабвенно углубляюсь в привычные размышления о нестерпимой жизни, а так же, в изо дня в день вынашиваемые мною фантастические, уповающие мечтания и обихоженные блаженные воспоминания.